Тут я услышал дикий крик, и Ингрид, защищая свой зад руками, вскочила на ноги с проворством ящерицы. “Петер, Петер!” — вопила она, призывая на помощь своего любовника, севшего в лодке и с трудом продирающего осоловевшие глазки.
— А, это ты, щенок, — прокашливаясь, спокойно сказал он. — Не трогай ее, понял? Иначе тебе... — и он хыкнул, чиркнув себя по шее бандитским жестом. Зря он это сделал. Я еще в нежной молодости отсидел четыре года за фарцовку и такие штучки меня не впечатляли. Кровь ударила мне в голову и выключила разум. Впрочем, не совсем — я помнил, что мы одни на сотни миль вокруг, и что нас считают мертвыми. Поэтому прежде чем он успел подняться на ноги, я сделал шаг к своему узелку, выхватил нож и легким движением воткнул его Петру в сонную артерию. Он захрипел, как боров, хватаясь скрюченными пальцами за горло, но прежде чем хлынула кровь, я столкнул его за борт.
Рядом пронзительно визжала Ингрид — я обернулся к ней и со всего размаха отвесил оплеуху. Она потеряла равновесие и упала навзничь поперек лодки. Одним прыжком я оказался сверху. Она извивалась подо мной, вопя, рыдая и пытаясь царапаться, но это только возбуждало меня. Я поймал ее кисти левой рукой, заломил ей за голову и приставил к горлу нож:
— Соси, сука!