Мой член качался перед ее лицом, как бивень, и сам я дрожал от острых чувств. Я прочел страх в ее глазах и в один миг вкусил сладость быть маньяком, медленно терзающим свою жертву. Жертва была куда как хороша. Она наконец замолчала и, послушно открыв рот, приняла меня. Но прежде чем я вкусил первое удовольствие, зубы ее ножами вонзились в мою плоть и, заверещав, как смертельно раненый заяц, я рванулся прочь, оставив у нее во рту половину того, что еще секунду назад было предметом моего самоутверждения на земле. Боль лишила меня остатков разума — я как сноп упал в море и, агонизируя, завертелся на месте... Больше я не видел ни плота, ни Ингрид — а только свою ослепительную боль. Но постепенно она становилась все меньше и меньше, и вместе с ней силы оставляли меня. И прежде чем ко мне приплыла первая акула, привлеченная запахом моей крови, я был уже мертв.