Меня сносило в сторону и, спрыгнув в воду, я стал подталкивать плот обратно. Их я больше не видел и только бормотал, как помешанный “Господи, помилуй! Господи, помилуй!” Но что мог сделать Господь сверх того, что уже сделал? Он дал мне стопроцентный шанс, и я его упустил. Теперь ситуацией правил дьявол. Наконец я снова забрался на плот и сразу увидел их — они были совсем рядом. Сколько же сил было у Петра, чтобы так быстро вернуться? Он греб одной рукой, а второй держал за волосы Ингрид. Она вяло сопротивлялась, видно, нахлебавшись воды.
— Вот твоя сучка! — хрипло крикнул Петр. — Получай и вон с плота. Если она еще раз меня укусит, я вырву ей поганую глотку.
— Борис, не слушай его, плыви, Борис, — прозвучал потусторонний глухой голос Ингрид.
Неужели этот мерзавец так и уйдет — неужели он умнее, хитрее, сильнее нас? И зло восторжествует? Это было непереносимо. И непереносимо было думать, что он распоряжается нами, как игрушками, и нет на него управы, нет ему божьей кары.
— Зачем она мне? — выдавил я из себя. — Она твоя. Плодитесь, размножайтесь. А мне моя шкура дороже. Я поплыл.
— Ты что, шеф? — опешил Петр. — Крыша, что ли, поехала? Перенервничал? Забирай свою телку, а то ведь утоплю.