не выпустивший меня. Для устрашения руки он держал на автомате, висевшем на животе, Впрочем, по лицу его было видно, что от нас он не ждет никаких неприятностей. Почему нас не согнали в кучу из всех трех салонов? Видимо, чтобы не нарушать баланс самолета. Оставшиеся пытались обсуждать случившееся, но араб вскинул голову и грозно рявкнул: "No talks!"

На языке нашего старшины — а я служил в воздушно-десантных войсках — это означало: "Разговорчики!" И правда — а то мы сейчас поговорим и что-нибудь придумаем. Какой-нибудь заговор обреченных. Впрочем, если бы даже удалось обезвредить этого, впереди оставалось еще два. И неизвестно, сколько их в кабине экипажа. Как минимум, дьявольская шестерка, которая будет держать в напряжении весь цивилизованный мир, пока не добьется своего или пока с ней не разберутся на языке силы. Хорошо, если при этом никто из нас не попадется под горячую руку.

Три часа мы висели над облаками на десятикилометровой высоте, а потом стали спускаться. Далеко под нами проплывала гористая местность, и у меня не возникло ни малейшего представления о том, где мы. Самолет снижался, потряхивая крыльями, словно вместе с