— О’кей, — фальшиво пропел я и, притворно кряхтя, скорчился за ее спиной.
Платье я ей нашел до пяток — и оно надежно защищало ее шелковый упругий задок, к которому я поневоле прижимался чреслами. Поначалу я ухитрялся, втягивая живот, скрывать от Ингрид свою несообразную ни с моментом, ни с местом действия эрекцию, но вскоре это стало невозможно. Мой восставший орган пел на все голоса. Я заворочался и сделал попытку приподняться:
— Пойду поплаваю, а то что-то не того... — Я ей не навязывал свои проблемы, но путь хотя бы знает о них. Когда мужчина с женщиной наедине — это всегда может стать началом некой истории.
Ингрид молчала, не поворачиваясь ко мне, и вдруг по ее неподвижности, по напряжению ее плечей я почувствовал ожидание женщины, готовой на все, но не сделающей к этому ни одного шага. Она была из тех, кого надо брать решительно, но искусно — малейшая оплошность и вместо ослепительной страсти ты получишь мешок с послушными костями. Такие женщины взлетают высоко и горят ярко, но коротко, как фейерверк. А потом любят порыдать. Впрочем, иногда я сам просил их об этом.