Я смущенно хмыкнул и прижался лбом к ее спине между лопаток. Боже мой, как все это просто, понятно, и как каждый раз невероятно сложно. Словно заново рождаешься на свет. И страшно. Ингрид приняла мой жест — но ничего не изменилось в ней, в ее позе, она не отвергала меня, но и не шла навстречу, а словно следила за мной, как за слаломистом, несущимся с огромной горы вниз. Разница только в том, что внизу не было ворот с надписью “финиш”, и каким образом это кончится, пока не знал никто. Ее обтянутые шелковым платьем ягодицы невероятно возбуждали меня, словно я стал заложником этого образа, увидев его первую пробу под водой на тонком лимонного цвета днище нашей надувной лодчонки. Не отвергающая и не поощряющая неподвижность юной женщины напоминала мои собственные полудетские, полуподростковые сексуальные лабиринты, когда я, скажем, мечтал иметь маленькую послушную подружку размером с карманную куклу. Секс как состояние души, а не как отправления плоти. Но как же теперь важна была плоть — слияние, взаимный поступательный ритм, погружение в неведомые глубины. Я стал медленно водить средним пальцем левой руки вдоль ложбинки спины, словно нащупывая дальний путь.