Долина оказалась небольшой, и я пересек ее в полчаса. Мне хотелось выбраться поскорее из этого мрачного места, напоминавшего один из кругов ада “Божественной комедии” Данте. Если уж выбирать, то я бы предпочел сумрачный лес. Вокруг меня булькало и клокотало, будто невидимые черти варили варево из невидимых человеческих грехов. За долиной начинался лес. Как я заметил, земля в этом направлении, начиная от водопада, все время шла под уклон. Из долины в лес по склону в облачках пара струился ручеек. Я пошел вдоль него. До наступления ночи надо обязательно отыскать место для ночлега – лучше всего дупло, и повыше. Вдруг берег подо мной обломился и сполз в ручей, и я – вслед за ним. Не успел я выбраться, как меня уже понесло. Ручей оказался довольно глубоким. На опушке леса он замедлил свой бег, вытек на широкую поляну и как бы растворился в ней, а я остался стоять посередке, не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой. На моих толстых мясистых стеблях красовались белые цветы. Лепестки цветов были покрыты липким соком и напоминали пальцы. В листве высоко надо мной завозились птицы, и одна из них упала прямо на меня. Это был молодой археоптерикс, размером не больше вороны, одна из первых птиц на Земле. На изгибах крыльев у него были коготки. Летун он был неважный и потому попытался сползти вниз, как попугай, цепляясь за меня клювом и коготками. Мне это не понравилось – я сжал пальцы, и он оказался в ловушке. Он закричал, чувствуя гибель, и был прав. Нечего попадаться цветку-вампиру. До наступления темноты в меня влипло еще много всякой съедобной всячины.
Продолжение