Вот так живешь-живешь и вдруг раз, как обухом по башке, начинаешь что-то понимать. Так я вдруг только сегодня понял, что из всех на свете животных лишь собака отвечает тебе взаимностью, то есть любовью, преданностью и заботой. Более того — она привязывается к тебе даже больше, чем ты к ней, и мировая литература донесла до нас огромное количество историй на тему собачьей любви… не буду продолжать, дабы на глаза не навернулись слезы...
В детстве в детском саду помню ящериц, прячущихся в ящичке с какой-то пахучей, похожей на мох, растительностью. Очень хотелось схватить ящерку за хвост. Схватишь - она дернется и удерет без хвоста, а ты держишь как палач отстрелянный ею хвостик. И поскольку не ты один был такой, то в конце концов все ящерицы оказывались бесхвостыми. Правда, у первых пострадавших уже нарастало что-то новенькое, но, увы, кривоватое и не такое длинное. Но факт — ко мне у ящерок не было никакого встречного чувства, кроме отторжения.
То же с птичками, которых тоже прошло немало за жизнь, и в клетках, и просто залетевших в комнату и бьющихся сдуру о стекло... Да... еще парочка летучих мышей, несколько сорочат и синичек, хромая ворона и голубь с подбитым крылом... - все они не делали никаких встречных движений в мою заботящуюся о них сторону. Еще был байбак — такой огромный тяжелый мускулистый степной сурок, чей-то опрометчивый подарок мужу моей дочери. Байбак жил в плетеной высокой корзине для белья, и однажды моя трехлетняя внучка сунула сквозь расшатанные прутья корзины пальчик, и байбак пальчик этот схватил в пасть как угощение. Мы замерли от ужаса, потому что такими резцами, как у байбака, можно было перекусить и телеграфный столб. Но он подержал палец и выпустил, даже не прикусив. Это было, пожалуй, его единственное осмысленное движение навстречу нам. Потом он случайно погиб, задохнувшись в оставленной всего на десять минут машине, пока по пути на дачу его хозяева покупали ему корм.
Точно таким же образом задохнулся в душной, на полчаса застрявшей на путях электричке один из наших морских свинят породы шолти. После последнего своего путешествия из города на природу он прожил всего неделю, так как утратил инстинкт приема пищи. Тогда мы и узнали, что вообще грызуны очень подвержены воздействию воздушной среды и спертый воздух для них — смерть. Еще парочка хомяков — не помню, куда они делись, да стайки мрущих в плохом аквариуме рыбок.
И, конечно, морские свинки... Свинкам я отдал довольно много времени, но не могу сказать, что хоть раз, из четырех, у нас побывавших, хотя одна хоть как-то выразила мне свою приязнь. В тотальном недоверии к нам ушла от нас на небеса и последняя...
Так, о ком теперь? Ну да — кошки и собаки. Про кошек, а бывали и они, мне сказать нечего, тем более, что я про них уже не раз писал. Кошки нас не любят, нами они просто пользуются, мы как таковые им совершенно неинтересны. Но вот собаки — собаки это особая статья. Сколько же я помню собак — у меня или рядом со мной, долго или коротко? Тэк-с... Пират, Малыш, Муха, Пегги, Моро, Альма, Донна, Кира, Гриша, Лин, Брибон, Алан и.... боже, одну, белую, короткошерстную, помесь лабрадора с дворнягой, найденную в коробке на мадридской помойке... никак не могу вспомнить ее имя, она была любимицей моей матушки, и когда матушка умерла, у собаки сзади на спине в минуту матушкиной смерти образовалось что-то вроде ожога в форме то ли запятой, то ли скобы, то ли вопроса, будто это огненная плазма бессмертия, вырвавшаяся из тела матушки, коснулась ее на прощанье. Как же ее звали?
Теперь у нас дома живет юная немецкая овчарка по имени Урса. Через месяц ей исполнится ровно один год, родилась она 11 мая, на день раньше меня. Мое утро начинается с того, что я иду к ней, лежащей на своем коврике, а поздно вечером, точнее уже ночью, когда все спят, кроме меня-полуночника, она приходит поспать на моем коврике возле тахты, пока я пишу или редактирую за компом. В два часа ночи, когда и мне пора на боковую и надо разобрать постель, я, извиняясь, что нарушаю ее сон, говорю: «Урса, на место!» - она встает и послушно уходит к себе в уголок. А когда я возвращаюсь с работы, она подходит разражается несколькими фразами на своем языке, извещая жену и дочь о моем прибытии. Ее родной язык очень близок к английскому, и две фразы она произносит совершенно отчетливо: «Where are you?” и “How are you?”
Ночью же, если мне вдруг приспичит сходить на кухню за глотком минералки или еще куда, она, когда я прохожу мимо, успевает лизнуть меня в ногу или шумным выдохом через нос дает знать, что она и во сне обо мне помнит и больше того — любит. Я это знаю, я это чувствую. Ведь любовь, тем более взаимную, трудно спутать с чем-либо другим.

Стихи Пастернака продолжаю любить. Это - Осень - одно из самых любимых. И все-таки однажды, лет пять-семь назад, пошутилось...

Это мое выступление в августе 2007 года в Доме книги ( Санкт-Петербург) на презентации книги поляка Збигнева Ненацкого "Соблазнитель"

В конце 70-х годов XX века польский, а точнее - европейский писатель Збигнев Ненацкий сделал открытие, которое в истории культурного человечества уже делалось не раз и не два, но затем почему-то забывалось: женщину нужно любить. Да, казалось бы - ничего нового. Мы и так, вроде, любили и любим. Но вопрос был все-таки поставлен - как любим? Что это за любовь? Каковы ее физиологические и духовные аспекты?

Моя творческая жизнь началась на улице Автовской, рядом с Красненьким кладбищем и цирком, в котором я ни разу не была. Вероятно, это соседство определило несколько юмористический взгляд на мир – одно время я активно занималась карикатурой и даже стала лауреатом международного конкурса, но потом отвлеклась на что-то другое. Сколько себя помню, училась во всех разновидностях художественных школ и завершила этот процесс на факультете книжной графики Академии Художеств. Оформила более ста книг, но особого восторга от этой деятельности не испытываю. Я бы сравнила труд книжного графика с работой переводчика. Одна из немногих книг, над которой я работала с удовольствием – книга детских стихов Леонида Захарова «Про знакомых незнакомых», вышедшая в 2010 году, где моя фамилия вынесена на обложку в качестве соавтора.

Около трёх лет назад произошло моё «второе рождение» - я поняла, что я не только книжный график, а ещё и о-го-го какой станковист! И теперь работаю в двух ипостасях –как детский художник в различных издательствах и в журнале «Костёр», где даже числюсь в штате, а как «взрослый» – участвую в персональных и коллективных выставках. Одна из последних (2010 год) – персональная выставка в Михайловском театре, посвящённая Морису Бежару.

Читайте интервью: Творец ответственен за свое сознание

Родился в Ленинграде. Ещё в школе страстно увлёкся химией. Но участвовал, кроме олимпиад по химии, где побеждал, в олимпиадах по литературе, где призами отмечен не был. Окончил Технологический институт, причём помимо диплома химика получил так называемый «диплом общественных профессий» по специальности «корреспондент» (все пять лет с увлечением работал в институтской многотиражке). Почти двадцать лет отдал науке, но с писательством не расставался: переводил книги по специальности для издательства "Химия", несколько книг написал сам, без соавторов. Двадцать лет тому назад перешел на постоянную работу в издательство (теперь оно называется "Химиздат"), которое двенадцать лет тому назад возглавил. Стал издавать не только книги по химии, но и художественную литературу. Увлёкся. В отчаянии от хронического недостатка хороших стихов для детей начал писать их самостоятельно. И издавать. Последняя из детских книжек "Про знакомых незнакомых", вышедшая в 2010 году, финансово поддержана федеральной программой "Культура России". Кроме химии и литературы последовательно увлекался различными видами туризма (пешим, горным, водным, поездками по Союзу), разведением в городской квартире кур карликовой породы, фотографией, заграничными поездками. Обзаводясь новыми увлечениями, не бросил ни одно из прежних.

Читайте интервью:
Гулять по крышам - это не экстрим.

Лента всех новых комментариев сайта

Обратили ли вы внимание, уважаемые читатели, ежели вы посещаете выставки и вернисажи, становясь зрителями, что современные художники - за единичными, редчайшими исключениями! - не умеют рисовать обнаженную натуру? Те самые "ню", которыми так славился век XIX, да и первая четверть века ХХ.

То же наблюдается и в литературе. С различными перипетиями "любви духовной" современные авторы кое-как, с грехом пополам, еще справляются, зато почти ни у кого нет умения (и мужества!) в отображении яростной телесной страсти, соитии мужского и женского начала. Нет, описания грубых случайных случек (прошу прощения за невольный каламбур!), изобретательные позы механического секса теперь присутствуют даже в избытке, но во всех этих суррогатных изданиях не хватает главного: мастерства, бесстрашия, в них нет обнаженной правды Жизни, правды Желания.

Герой романа Игоря Куберского "Массажист" распутывает "пряжу своей никчёмной жизни". Извилистая нить ведёт нас сквозь лабиринт воспоминаний, сновидений и размышлений, заставляя сочувствовать и соучаствовать, переживать страдание, ужас, отвращение, вожделение. А иногда всё вместе, как, например, в потрясающей по убедительности сцене сексуальной инициации героя, завершающейся насилием и убийством.

Вот фраза из коротенькой рецензии, вынесенной на обложку: "Все эти тексты, грустные или смешные, лирические или остро-социальные, в каком бы жанре они ни были написаны, объединяет их правдивая документальная основа".

С последним утверждением никак не могу согласиться. По-моему, эти тексты, большая часть которых поначалу появилась в Сетевой Словесности, объединяет не только и не столько документальность. Да и не является признание правдивости безусловным комплиментом для мастера художественного слова. Как любил говорить барон Мюнхгаузен: "Правда заключается в том, что невозможно придумать такую неправду, которая совсем не содержала бы правды". Продолжая мысль барона, отметим, что тем более невозможно, а значит, не стоит и пытаться, выдумать такую правду, которая совсем не содержала бы вымысла.

Новый роман петербургского писателя Игоря Куберского "Репетиция прощания" открываешь с чувством приятного предвкушения - чтения хорошей прозы. Начинаешь читать и испытываешь радость узнавания: о да, конечно же про любовь, изысканную, непростую, да и не одну, и с мастерски написанными эротическими "пейзажами", с тонким самоанализом и анализом человеческих отношений - в общем, как почти всегда у Игоря Куберского.