| Главная » Статьи » Отзывы и рецензии » Отзывы и рецензии |
ЛЮБОВЬ ТУРБИНА. И. Ю. КУБЕРСКИй: СТАТЬЯ ДЛЯ ЭНЦИКЛОПЕДИИ ЛИТЕРАТУРНЫЙ САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
| Куберский Игорь Юрьевич Игорь Куберский родился 12 мая 1942 года в семье кадрового офицера. Отец Куберский Юрий Васильевич (1903-1980 гг.) — гвардии инженер-полковник. В шестнадцать лет отец был пулеметчиком в дивизии Чапаева, в Великую Отечественную войну воевал на Сталинградском фронте, Курской дуге, разминировал Днепрогэс, а затем Бухарест, Софию, Белград, Будапешт, Вену... После войны принимал участие в испытании первой советской атомной бомбы в Семипалатинске. Был награжден орденами и медалями. Оставил после себя мемуары «О людях и войнах», изданные отдельной книгой, где в частности написал о своем исключении из партии в 1937-м по обвинению в троцкизме в бытность адъюнктом Электротехнической академии им. Буденного в Ленинграде с готовой к защите кандидатской диссертацией… Мать — Куберская (Харчева) Нина Васильевна (1921 -1993), до войны преподавала бальные танцы. По отцовской линии род Куберских из Польши. Об этом в мемуарах Ю. В. Куберского сказано: «…дальние предки Куберских были действительно шляхтой, то есть дворянами, но за участие в польском восстании Костюшко 1794-го года, усмирённом Суворовым, они были высланы из Польши на Украину, лишены дворянского звания и у них были конфискованы земли и имущество». В своей автобиографической справке (1999) Игорь Куберский пишет: «Помню войну — вернее, ее тыловое эхо в городе Куйбышеве, черную тарелку радиорепродуктора, военные марши и два непонятных грозных слова: "От советского Информбюро". Первые художественные впечатления — музыкальные. Долго мнил себя в будущем музыкантом, а именно — дирижером. Занимался в музыкальной школе и музыкальном училище при Петербургской (тогда Ленинградской) консерватории. Однако в 17 лет произошла "переоценка ценностей". Разочарование в собственных музыкальных способностях привело к решению стать писателем. К этому же времени относятся первые литературные опыты. Первые учителя — Иван Бунин, Эрнест Хемингуэй, Марсель Пруст». После трех лет срочной службы в Советской армии, на Крайнем Севере, в войсках ПВО, И. Куберский в 1964 г. поступил на филологический факультет Ленинградского университета (тогда им. А.Жданова), который окончил в 1970 году по специальности "английский язык и литература". Годом раньше после окончания военной кафедры университета был по линии Министерства обороны направлен военным переводчиком в Египет, которому СССР оказывал военную помощь советниками и оружием в период военного конфликта с Израилем (так называемая «Война на истощение», 1967-1970 гг). В университетские годы И. Куберский начал заниматься переводами английской и американской поэзии — сначала в семинаре Э. Л. Линецкой, затем у Т. Г. Гнедич. В конце 60-х выступал со своими переводами на знаменитых творческих вечерах в Доме писателей на Шпалерной (ул. Войнова) — их тогда вел Ефим Эткинд. Первая запись в «Трудовой книжке» — еще до призыва в армию — осветитель в театре. По получении университетского диплома — журналист в фабричной, так называемой многотиражной газете «Скороходовский рабочий». Затем И. Куберский работал в городском еженедельнике «Ленинградский рабочий», где заведовал отделом культуры. С 1975 по 1982 год был редактором и заведующим редакцией в издательстве «Лениздат», после чего еще два года работал главным редактором киностудии «Леннаучфильм». К тому времени он уже член двух творческих союзов СССР — журналистов и писателей. С 1984 года И. Куберский становится «свободным художником», то есть зарабатывает на жизнь исключительно литературным трудом. Однако последовавшие годы перестройки, а затем развал СССР настолько обесценили слово, пусть и обретшее свободу, что многие члены Союза писателей были поставлены перед фактом физического выживания. Иными словами — литература перестала кормить. Редакторский, издательский опыт И. Куберского, разменявшего к тому времени уже пятый десяток, оказался как нельзя кстати. В 1991 году он стал главным редактором издательства «Академический проект», в основном ориентированного на отечественное и переводное литературоведение, современную художественную литературу Запада и русскую классику, оснащенную современным научным аппаратом. С 1996 года и по настоящее время он главный редактор издательства «Узнай мир», за минувшие годы поменявшего несколько названий, но сохранившего постоянный читательский адрес — дети, школьники. Писательский дебют И. Куберского состоялся в 1973 г., когда в литературно-художественном журнале "Аврора" был опубликовал его рассказ из армейской жизни. Годом раньше в коллективном ежегодном поэтическом сборнике "День поэзии" были впервые опубликованы его стихи с напутствием ленинградского поэта Сергея Давыдова. В дальнейшем писатель публиковался по преимуществу в толстом литературном журнале "Звезда", где к тому же входил в литературное объединение, давшее современной русской литературе несколько заметных имен, таких как М. Чулаки, А. Драбкина, М. Веллер, В. Усов, Б. Дышленко, М. Панин, И. Знаменская, А. Житинский… Чтобы одолеть цензурные препоны, И. Куберский, по собственному признанию, ограничивал себя выбором вечных, более или менее идеологически нейтральных тем — любовь, семья, детство. Насколько они «нейтральны» показала первая же публикация его рассказов в «Звезде». Газету «Литературная Россия» не устроил «рефлексирующий герой» рассказа «Построй мне башню», а «Литературная газета» сурово отчитала писателя за якобы моральное оправдание развода: писатель-де «поставил под сомнение выработанную веками систему представлений о доме, семье, долге» (повесть «Деревянные тротуары»). В 1979 году в "Лениздате" вышла в свет первая книга И. Куберского «Свет на сцену» — сборник повестей и рассказов. Она была встречена благожелательно читателями и критиками, однако, несмотря на то, что писатель продолжал активно работать над новыми текстами, публикация его второй книги отодвинулась на восемь лет, до 1987 года, когда в воздухе уже веяло переменами. Причина? Его «рефлексирующие» герои-интеллигенты явно выбивались из общего литературного ряда, абсолютно не соответствуя идеологической повестке дня, требующей произведений о рабочем классе, о «советском труженике». В этом смысле у писателей-деревенщиков было больше простора, чем у представителей так называемой «городской прозы», к которым относится и Куберский. На вторую книгу писателя (повести «Отблески. Дирижер. Подпись под клише»), вышедшую в Москве в издательстве «Молодая гвардия», газета «Комсомольская правда» откликнулась большой статьей под названием «Жажда совершенства. Новое имя в литературе». Вот что писала ее автор О. Кучкина: «По существу, вся собранная в книге проза и представляет попытку понять, осмыслить жизнь и ее уроки, свои притязания и заблуждения, оценить ценности. Это именно исповедническая литература… В отсутствии самолюбования, выпячивания «я», в подлинном, а не показном внимании к людям, в совестливости, которые проступают не столько в произнесенных словах, сколько, может быть, сквозь них, содержится истинная интеллигентность — редкое свойство, счастливо отличающее прозу Игоря Куберского… Повести Куберского интересно читать. При отсутствии развивающейся интриги они увлекают читателя иным. Чем? По-видимому, развивающимся постижением жизни и себя как ее части, человековедением, обращенным ко всем и каждому, ибо каждый должен пройти свой путь. Естественность тона, отсутствие натяжек и фальши, при обилии внутреннего чувства и мысли, делают эту прозу простой и изящной». Следующей книги, публикации романа «Ночь в Мадриде», законченного в 1989 году писателю пришлось ждать десять лет. Однако журнальный вариант под названием «Пробуждение улитки», составлявший по объему половину романа и содержавший только одну из сюжетных линий, был опубликован «Звездой» в 1993 году, отмечен премией года как лучшее произведение и номинирован на премию Букера (попал в лонглист). В большой статье «Космос на задворках», посвященной анализу новинок российской прозы, критик В. Камянов целую страницу посвятил разбору «Пробуждения…» (журнал «Новый мир», №3,1994): «Поразительней всего тут выражение авторского лица, на котором нет следа мефистофельской ухмылки, или мстительного ожесточения “житухой”, или саркастического высокомерия, или натужной беспечности жуира поневоле, или готовности оплевать свое же отражение, а есть доверительное “выслушайте!”, которое рассчитано на сердечную нашу отзывчивость… Сразу же твой слух настраивается на полузабытую или полуЗАБИтую (позднейшими шумовыми раздражителями) тональность, близкую к мелодике “Скучной истории” Чехова, бунинских “Темных аллей”, лирической новеллистике Ю. Казакова. Причем важнейшая, даже сюжетоорганизующая роль здесь досталась переживанию, которому посвящены известные строки: “Дар напрасный, дар случайный...” Если же конкретней, здешний герой-рассказчик как бы наделен способностью духовного самоосязания, когда “дар случайный”, собственная жизнь, словно уплотнена, целиком открыта внутреннему зрению и поминутно ревизуется: так что же она такое посреди миллионов жизней, какими окружена, и посреди вселенской неохватности?..» Время — вот подлинный герой прозы Игоря Куберского, и оно зафиксировано в его произведениях бережно и правдиво. В произведениях писателя так или иначе отражен его жизненный опыт, особенно в его первых книгах. Повести «Свет на сцену» (работа осветителем) и «Давай начнем сначала» (служба в армии) в определенном смысле автобиографичны, как и небольшая, но емкая повесть о детстве «Мальчику вслед». Ряд можно продолжить: «Отблески» — это повесть об умирающем отце, «Дирижер» — о годах, отданных музыкальному образованию, «Подпись под клише» — работа в газете. Притом каждая вещь написана как бы с чистого листа, будто писатель параллельно проживает несколько совершенно разных жизней. Поездки писателя заграницу, его знакомство с Западом нашли яркое воплощение не только в романе «Ночь в Мадриде», но и в повести или мини-романе «Америка-ночки», где главный герой, как тысячи его соотечественников, отказавшись от своего советского прошлого, тщетно пытается обрести себя в чужом, казалось бы более благополучном мире. Прослеживать автобиографизм в таких вещах, может быть, и увлекательно, но непродуктивно, поскольку здесь главный герой следует скорее авторской сверхзадаче и логике сюжета, нежели биографической канве своего создателя. Появление последующих вещей («Маньяк» и «Массажист») мотивировано не столько художественными задачами, сколько желанием писателя в контексте обесценивания литературного труда удержаться на плаву, выйти на рынок, привлечь к себе внимание. Этим и объясняется некоторая скандальность сюжетов, при привычно высоком художественном качестве текстов и их психологической убедительности. В одной из своих заметок автор пишет, что ему было интересно исследовать маргинальные состояния человека, потемки души, куда не доходит свет окультуренного сознания. Благодатный, хотя и рискованный, материал для художника. Здесь автор использует свой излюбленный прием повествования от первого лица, исподволь приглашая читателя к сопереживанию, к испытанию крайних, экстремальных состояний «между Ангелом и Бесом». Бестселлерами эти книги не стали, однако критики не обошли их вниманием. По отзыву эстонского психиатра и психолога Владимира Кукка, «Игорь Куберский — потрясающий мастер психологии, его “Маньяк” просто великолепен, настоящий триллер, где предельно точно показана Спираль Одержимости, ее зарождение, тугие витки... и смертоносный вектор человеческой страсти». О нем же в журнале «Нева» (№2, 2004 г.) Л. Куклин писал: «Предельная обнаженность чувств, откровенность на грани фола нигде не срываются ни в пошлость, ни в дешевую похабщину, оставаясь прежде всего явлением литературы. Поэтому книгу И. Куберского — то ли в качестве альтернативного пособия по обществоведению, то ли как курс сексуального просвещения можно спокойно рекомендовать к преподаванию в школах, начиная эдак лет с 13-14». Т. Попова (журнал ПИТЕРbook, №4, апрель 2005) пишет: «Герой романа Игоря Куберского "Массажист" распутывает "пряжу своей никчёмной жизни". Извилистая нить ведёт нас сквозь лабиринт воспоминаний, сновидений и размышлений, заставляя сочувствовать и соучаствовать, переживать страдание, ужас, отвращение, вожделение. А иногда всё вместе, как, например, в потрясающей по убедительности сцене сексуальной инициации героя, завершающейся насилием и убийством… Спасибо автору за то, что он откровенно говорит о сокровенном, пытаясь приподнять завесу великой тайны, у которой два имени: Эрос и Танатос. Любовь и Смерть». Намеренный шаг навстречу массовому читателю, отчасти меркантильная подоплека появления данных двух произведений не принесли автору ожидаемых дивидендов, и в следующих своих вещах он возвращается на более обжитую территорию отечественной прозы. Его новые герои по-прежнему воплощены скорее интонационно, чем пластически, не имеют конкретного внешнего образа, четко прописанной портретной характеристики, — они просто рассказывают свои истории, словно подтверждая тезис Варлама Шаламова, что в ХХ веке сюжетом литературы становится документ, собственно жизнь самого героя. Эта тенденция развивается и теперь. Одна из таких историй (роман «Египет-69») перекликается с фактом биографии писателя — участие на стороне Египта в войне против Израиля. Этот текст можно было бы снабдить подзаголовком «Записки военного переводчика», настолько реальны, то есть документальны описанные в романе военные события. Но все же они имеют скорее вспомогательное значение, вплетаясь в различные эмоциональные и ментальные состояния героя, оказавшегося в экзотическом месте и времени, где, несмотря на войну, молодость требует своего — любви. И она находит главного героя в абсолютно экстремальном варианте, ибо его возлюбленная — арабка. В текст прорываются основополагающие мысли и рассуждения двадцатисемилетнего молодого человека, которым, похоже, остался верен и сам автор: «Я живу в соответствии со своими представлениями о добре и зле, о том, что хорошо и что плохо. Я по возможности преодолеваю свой эгоизм, отталкивающий меня от людей, и стараюсь быть милосердным. Жаль, что у меня нет веры, что я воспитан атеистом…Но какой-никакой бог у меня все же есть. Я верю в карму, в наказание за плохие мысли и дела, и я верю в любовь. Я считаю, что любовь превыше всего». Роман «Египет-69» был опубликован в журнале «Звезда» ( №№1-2, 2011) и отмечен премией журнала как лучшее произведение года. Почти во всех крупных произведениях автора так или иначе затронута тема любви — любви не как развлекательного довеска к основному сюжету, а как серьезного испытания, раскрывающего духовный потенциал личности. В романе «Репетиция прощания» (2010) текст подан от имени внезапно умершего издателя, тем не менее наблюдающего за собой, поскольку покинувшая тело душа некоторое время ( 9 дней согласно христианской догме) остается рядом. Ревизуя прошлое, свою любовь, семейную жизнь и развод, герой пытается расставить моральные реперы под знаком необратимости своего ухода. Впрочем, в тексте содержится намек, что герой все же переживает не смерть, а сон, обморок. В этом смысле особое звучание приобретает последняя фраза романа: «Господи, если ты есть, дай знать, что и я существую». Что безусловно отличает почерк Куберского так это описание любовно-эротических сцен. Со свойственным ему бесстрашием автор демонстрирует доселе почти неведомые русской беллетристике пассажи: находит слова, достаточно откровенные, но и не режущие слух, хотя отчасти шокируя читателя традиционного воспитания, уже самим обращением к описанию интимных сцен. Но это действительно один из пробелов отечественной литературы, который писатель восполняет старательно и увлеченно. Любви как страсти, наваждению посвящена и изящная повесть «Портрет Иветты», написанная в конце семидесятых и опубликованная лишь спустя двадцать с лишним лет. В ней, как и вообще во всех вещах писателя, много воздуха времени, его узнаваемых примет. Кроме того, Куберский превосходный мастер пейзажа, в том числе городского — описания Парижа («Репетиция прощания»), виды Крыма («Портрет Иветты»), ландшафты Испании («Ночь в Мадриде») переданы кистью влюбленного в жизнь художника, чуткого к красоте мира. Следует отметить, что большинство героев Куберского так или иначе связаны с творчеством, и подчас само творчество, то есть «вторая реальность», становится предметом повествования — балет, театр («Свет на сцену», музыка («Дирижер»), журналистская работа («Подпись под клише»), живопись («Портрет Иветты», «Ночь в Мадриде»), работа переводчика («Египет-69») книжное дело («Репетиция прощания»), кинематограф и опять же издательская деятельность ( роман «Полынья»). Автору прежде всего интересен человек творческий, открытый миру с его вечными вопросами, на которые приходится каждый раз заново отвечать — что и называется «школой жизни». Из книги В. И. Самохваловой "Человек в искусстве", Москва, 1987: «Наиболее полно личность художника проявляется, конечно, при непосредственном изображении самого себя как героя своего произведения — автопортрет в живописи или жанр исповедальной прозы в литературе, например, "Исповедь" Ж. Ж. Руссо или повесть И. Куберского "Дирижер". Собственный образ в собственном понимании, в стремлении самопроявления — это и объект и некоторый художественный итог самопознания и самооценки». Роман «Полынья», написанный в 2014 году, интересен, прежде всего тем, что впервые повествование от первого лица доверено человеку пожилому. Здесь И. Куберский позволяет себя большие публицистические пассажи о советском прошлом страны, в чем-то перекликающиеся с размышлениями молодого переводчика из начала семидесятых («Египет-69»), только теперь в них еще больше разочарования — закономерная плата за ничем не обоснованный социальный оптимизм…Впрочем, по поводу постсоветского настоящего нынешний авторский герой не испытывает никаких иллюзий. Роман интересен контрапунктом двух основных тем: герой, в виду своих преклонных лет подумывающий о суициде, признается, что жизнь его не задалась («В его жизни не было смысла — это он понял хорошо. И утешение было лишь в том, что и у большинства людей смысла не было — все были просто биомассой, гумусом …»), и в то же время, попадая в ловушку полыньи, он до конца борется за выживание. Тем самым автор отстаивает тезис о самоценности жизни как таковой, жизни как подарка, несмотря ни на что. Не случайно в романе так много реминисценций о прекрасных мгновениях, пережитых главным героем, приобщающих его, пусть и умозрительно, к вечности. Вещи малого формата — рассказы зарисовки, заметки и шутливые афоризмы, посвященные, например, знакам Зодиака и даже морской свинке, вошли в сборник писателя «Игры с ветром» ( 2010). В основном это истории о сегодняшнем времени, но тем заметнее на их фоне два рассказа о минувшем: «В сумрачном лесу» — ностальгическое повествование об утерянном семейном счастье — и «Рифменное ожидание» — исповедь неизвестного поэта, потерпевшего поражение в борениях с издательской практикой советской поры. Это проза высокой пробы, можно сказать — современная классика. Стихотворное творчество И. Куберского, представленное двумя сборниками «Праздник свиданий» и «Архиватор утрат», гармонично сосуществует с его прозой, иногда с ней сюжетно перекликаясь, как, например, в «Монологах», этих по сути минипоэмах от первого лица, где голос автора и голоса его героев создают выразительную полифонию. И снова, как и в прозе, здесь возникает тема памяти, тема прожитой жизни: …Где же гомон тот послевоенный, Позабытых гостей голоса? И поди разыщи во вселенной Их теперешние адреса. Иль ещё не умолкло веселье? Раздается родительский смех И с какой-то неясною целью Приглашает на празднество всех… Будто нет в этой жизни урона. И с бессмертьем повенчан любой Под стальною иглой патефона Разрывающей сердце иглой. И , конечно же, тема любви: …А любовь, чем безнадежней, Тем, конечно, долговечней, На ветру, в простой одежке, С немигающею свечкой. Проза и стихи Куберского публиковались в коллективных сборниках «Точка опоры», «Современная эротическая проза», «День поэзии», «Петербургский мираж», «Петропавловская крепость», «Вечный полдень любви», в фотоальбоме «Зимняя элегия» и др. Он соавтор и составитель «Энциклопедии для юных музыкантов», автор нескольких детских книжек. Помимо прозы и стихов, а также многочисленных публикаций на самые разные темы в газетах и различных Интернет-изданиях, — в частности, он ведет блог на сайте «Эхо Москвы» и имеет свой собственный авторский сайт — Куберский не забывает и о профессии переводчика. В его переводах выходили стихи нидерландского поэта XVII века Хуберта Пота, швейцарца Готфрида Келлера, нашего старшего современника бельгийского поэта Марка Брата и др. Переводил он также Шекспира, Джона Донна, Джона Китса, Роберта Браунинга, Генри Лонгфелло, Томаса Харди, Уистона Хью Одена, Джорджа Баркера, Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла и др. В прозе известны его художественные переводы Генри Миллера, Ричарда Баха, Роджера Желязны, Элизабет Гаскелл и др. Для постановки в Молодежном театре на Фонтанке ( Санкт-Петербург) переводил пьесы Дэвида Мэмета и Валье-Инклана (с испанского). Перевел художественный альбом — «Эротика. 1000 шедевров» (Азбука, СПб, 2014), монографию: У. Тодд III. «Дружеская переписка как литературный жанр в пушкинскую эпоху». СПб, 1994. По его сценариям сняты два неигровых фильма:"Сергей Рахманинов"— Леннаучфильм, 1985, "Александр Скрябин" — Лентелевидение, 1988. Был членом жюри международных литературных интернет-конкурсов. Лауреат нескольких литературных премий. Живет в Санкт-Петербурге. Соч.: «Свет на сцену». Три повести и пять рассказов. Л., 1979; «Отблески. Дирижер. Подпись под клише». Три повести. М., 1987; «Ночь в Мадриде». Роман. СПб., 1997; «Маньяк». Две повести. СПб., 1997; «Пробуждение улитки». Четыре повести. СПб.,2003; «Маньяк». Две повести и четыре рассказа. СПб.,2004; «Лола». Повесть и три рассказа. СПб., 2004; «Массажист». Роман. СПб., 2004; «Египет-69». Роман. СПб., 2010; «Игры с ветром». Книга рассказов. СПб., 2010; «Репетиция прощания». Роман. СПб., 2010; «Полынья». Роман. СПб., 2015; «Праздник свиданий. Избранные стихотворения и монологи». СПб., 2000; «Архиватор утрат. Вторая книга стихов». СПб., 2015. Лит.: Белов А. Преодоление привычного. // Газета «Ленинградский рабочий». 1979, 7 июля; Андреев В. Свет на проблемы нравственные // Газета «Смена». 1979, 7 июля; Плеханов С. На что плевал Топилин? // «Литературная газета». 1979, 15 авг.; Кучкина O. Жажда совершенства. Новое имя в литературе. // Газета «Комсомольская правда». 1987, 4 июля; Камянов В. Космос на задворках. // Журнал «Новый мир». 1994, № 3; Куклин Л. Игорь Куберский — наш Генри Миллер? // Журнал «Нева». 2004, №2; Тамара Попова. Смертельный недуг совершенства. Игорь Куберский. Массажист.// Журнал «ПИТЕPbook плюс». 2005, №4; Ирина Стефанович. Путь из лабиринта. Игорь Куберский. Репетиция прощания. // Сетевая словесность. 2010. http://www.netslova.ru/kolonka/list.html; Хелен Томассон. «Не надо мельтешить». Интервью с И. Куберским // Сетевая словесность. 2011. http://www.netslova.ru/tomasson/kubersky.html; Захаров Л. Игры с ветром. Игорь Куберский. // Сетевая словесность. 2010. http://www.netslova.ru/kolonka/list.html; Турбина Л. Ровесников в детстве напрасно искала. // Сетевая словесность. 2015. http://www.netslova.ru/kolonka/list.html Л. Н. Турбина, старший научный сотрудник отдела литератур народов России и СНГ в ИМЛИ РАН, член Союза российских писателей | |
| Категория: Отзывы и рецензии | Добавил: jurich (06.10.2015) | |
| Просмотров: 1504 |
| Всего комментариев: 0 | |