Главная » Статьи » Наш почетный гость » Леонид Захаров

Леонид Захаров
Гулять по крышам - это не экстрим

Леонид Захаров

Леонид, давайте начнем с нашей отечественной науки. Что с ней происходит? Мы действительно теряем фундаментальную науку? И вообще как вы оцениваете наши перспективы в этом смысле?

Про науку лучше говорить с цифрами в руках. По данным на 1980 год СССР производил 9 % (по другим данным – 6 %) мировой научной продукции. США – 36 % (по другим данным – 60 %). Сейчас доля России оценивается в 2 %. Но и доля США снизилась с 36 до 25 %, поскольку часть этой доли отвоевал Китай, поднявшись с 2 до 14 %. Два процента для страны, претендующей на величие, позорно мало. Но не нужно думать, что до катастрофы мы имели процветающую науку. Эффективность советской науки была крайне мала. По разным данным советские учёные составляли по численности от 20 до 25 % от учёных всего мира. Я 20 лет проработал в отраслевых научных институтах, видел: люди работали, но ведь почти ничего не внедрялось в практику. Поэтому большинство и работало-то спустя рукава. Конечно, были подвижники, так они и сейчас есть. Страна тратила колоссальные средства на науку при весьма скромных результатах. Покорение космоса и прочие достижения, которыми мы по праву гордимся, не должны успокаивать – за это мы платили нищетой населения, будучи самой богатой ресурсами страной. Так дальше всё равно продолжаться не могло. И обрушение науки – не самая большая наша беда.

Перспективы же зависят от того, как пойдут дела в стране. При благоприятном развитии науку, вопреки мнению многих, восстановить можно. Пётр 1 создал российскую науку с нуля, пригласив немцев. Сейчас всё-таки не совсем ноль. И таланты, и даже гении продолжают рождаться. Насыпьте плодородной почвы – и всё зацветёт и заколосится.

Салтыков-Щедрин писал, что если исчезнет литература, исчезнет и народ, создавший ее. Вы с этим согласны?

Народы исчезают по другим, более глобальным причинам. К тому же есть вполне процветающие народы, не имеющие великой литературы. Она, увы, не обязательный фактор для благоденствия. Так что в полемическом задоре я и сам охотно цитирую Салтыкова-Щедрина, но в этом согласиться с ним не могу.

Как в таком контексте вы оцениваете состояние современной русской литературы. Что нравится, что нет?

Это вопрос на засыпку. В последнее время я постоянно, чуть ли не ежедневно в мыслях и разговорах возвращаюсь к этой теме – о сравнении мастерства сегодняшних писателей и классиков, отдельно русских и советских. И прихожу к выводу, что сравнивать категорически нельзя. Вот я прочитал Ваши воспоминания о Паустовском. Я тоже именно в него был некоторое время влюблён. Вы вот попытались его перечитать, а я даже не рискую – боюсь разочароваться. Дело в том, что наша культура была, если так можно сказать, литературоцентричной. Мы были благодарными читателями. Так что мне кажется, что современные писатели не уступают по таланту нашим прошлым кумирам, но их труд настолько мало востребован… Вот в чём проблема! А в литературе я почти всеяден. Читаю много, очень много кем восхищаюсь. Не хотел бы составлять список – он был бы слишком длинным. Кроме того, включать Вас в верхнюю часть списка было бы неэтично, не включать – нечестно.

А что происходит с детской литературой. Ведь она традиционно была у нас на высоте. Какие имена! Пожалуй, только у англичан детская литература была и есть покруче... А сейчас, что у нас сейчас, на ваш взгляд? Взлет? Падение?

Тема неисчерпаема. Тем более что мои оценки во многом резко расходятся с общепринятыми. Если во «взрослой» литературе мы имеем имена мирового уровня – Чехов, Достоевский, Толстой, да и многие современники переводятся на десятки языков, то в детской успехи скромнее. Не буду даже говорить о том, что часть нашей классики – не совсем наша («Буратино» Толстого, Волков, даже «Старик Хоттабыч», замечательный Вини-Пух в пересказе Заходера и т.п.). Очень большая часть любимых нами стихов Заходера – переводы. С Маршаком ещё интереснее. Я ещё в советское время составлял сборник стихов Маршака, а тогда это делалось очень тщательно, так вот я читал довольно много английских стихов и с удивлением обнаружил кое-какие оригиналы, которые переведены Маршаком. Правда, настолько вольно, что он даже не посчитал нужным это указать. О Чуковском вообще разговор особый. Он за полвека работы в детской литературе написал всего восемь (!) сказок, которые и составили его славу. Написал он их в начале двадцатых, а потом за десятки лет так и не смог родить ничего подобного. Да и эти сказки у меня вызывают множество претензий. Остальные его стихи – это вообще домашние вирши, сочинявшиеся для больной дочери. Каким образом они взлетели на недосягаемые вершины детской классики, изданы уже сотнями миллионов экземпляров и продолжают быть любимыми – эта тема ещё ждёт своих исследователей.

Среди современников – если считать по уровню талантов, то можно зафиксировать безусловный взлёт, особенно если сравнивать с Чуковским. Но поскольку тиражи исчезающе малы, то шансов быть не то что любимыми, но даже прочитанными, у большинства нет никаких. В этом смысле наблюдаем не просто падение – крах.

Как и почему вы ушли из науки в издательский бизнес, а потом и в детские стихи?

Это два вопроса. В издательство я перешёл внешне вполне естественно и закономерно. Работать на издательство начал почти сразу после окончания вуза. Вначале переводил книги по специальности с английского. Вспоминаю эту работу с огромным удовольствием. Потом мне предложили писать самому. Успел издать три книги (не считая мелочей), где я был единственным автором. Указываю на это, поскольку в технической литературе обычно процветало соавторство. А мне ещё не было и сорока. Поэтому когда наука стала совсем загибаться, а направление, в котором я работал (создание антидотов от боевых ОВ), стало вообще невостребованным, я перешёл в штат издательства. Хотя бросить экспериментальную работу, которая была моим призванием, – это самый большой поступок и самый грандиозный перелом в моей жизни.

А вот как меня угораздило стать писателем – история действительно почти неправдоподобная. По издательской надобности я познакомился с художницей. Думаю, что можно не темнить – это была Ольга Граблевская. И так ей увлёкся, что просто – свет клином! А у неё, может быть по причине доли польской крови, снобизма не меряно. Для неё технический интеллигент (каковым я являлся) – ругательное слово. Дескать, прочитали несколько книг по искусству, походили в Эрмитаж и мните себя знатоками. Обидно! Вот я и решил ей доказать, что и технические интеллигенты могут не хуже гуманитариев. А как доказать? Надо что-то создать убедительное. Но я понимал, что планку надо ставить выше верхнего, поскольку, если написать что-то рядовое, то засмеёт и больше ничего. К тому времени я уже издавал Маршака, Заходера, Яснова, других и отчётливо видел, что эти вершины в принципе досягаемы. Впрочем, стимул был столь велик, что я чувствовал, что могу взять и вершины взрослой поэзии, но оценил для себя необходимое для этого время в 10 лет самого напряжённого труда. Вершина детской поэзии казалась мне ближе. Я понимаю, что всё это выглядит стёбом, но что делать, если действительно так оно и было. Без этого стимула мне и в голову не пришло бы лезть не в свою область: я и так достаточно достиг в своей и был вполне доволен своим положением. Чем дело кончилось? Оля буквально за год-другой моего интенсивного писательства признала, что и среди технических интеллигентов как исключение попадаются талантливые. Но на достигнутом успокоиться не давала. Написал я сборник сказок по мотивам русских народных – «ну, это не совсем самостоятельно», написал сборник своих сказок – «на сказках ты настрополился, а вот короткие стишки слабо?» и так далее. Женой моей она так и не стала, но дружим мы с ней до сих пор (может быть именно потому, что не стала?). Так что детским поэтом меня фактически сделала Оля, как бы невероятно это утверждение ни звучало. Вот в ком заложен совершенно фантастический творческий потенциал, вот у кого стоило бы взять интервью.

Поделитесь секретом, как вам удалось опубликовать свою книгу на деньги федеральной программы "Культура России"? Ведь наверняка было много конкурентов.

Ну, это самый простой вопрос. Потому что я не знаю на него ответа. Пути министерские неисповедимы. Что там сработало? «Счастливый случай – псевдоним Бога».

Вы член Союза писателей России. Вообще, что это за Союз теперь, когда вообще-то в творческих союзах осталось мало смысла...

В СП я состою в секции документалистики. Так уж получилось, что меня туда пригласил Александр Петрович Гостомыслов, в своё время 18 лет проработавший в «Костре». Мне глубоко симпатичны члены секции, в большинстве своём люди немолодые и мною уважаемые, но… чего-то не хватает. В последние месяцы стал посещать секцию детской литературы. Хотя состав очень пёстрый, но там жизнь бурлит – один за другим публикуются коллективные сборники. Пока не скучно. Публикуюсь.

С другой стороны, я понимаю тех писателей, которые сторонятся всяких писательских сборищ. Действительно, писательство – дело сугубо индивидуальное. Но жизнь состоит не только из труда. Надо и отдыхать, и с людьми общаться. А писатели – не самое плохое общество. Тем боле что сейчас и делить-то нечего. Ни путёвок, ни заграничных поездок. Так что люди приходят на заседания с чистой душой. Я познакомился со многими интересными, незаурядными людьми. Некоторые были не последними величинами в советские времена. Сейчас им, как я уже сказал, немало лет. Это уже уходящая натура. Мне они как люди интересны. Пусть практического смысла от этих посиделок и немного.

Вы известны как заядлый путешественник. Что вам запомнилось в последние годы - какие поездки?

Про поездки можно писать книжки – в рамках интервью тесновато. Летом езжу в Европу, зимой – в тёплые страны – Таиланд, Индия. На Индии совершенно зациклился, собираюсь уже в третий раз. Как тут расскажешь о впечатлениях? Это не просто впечатления, это – шок. Уместен ли будет здесь стишок про Индию в качестве ответа?

На свете есть куда комфортней страны,
Я с Индией их сравнивать не стану.
В Таиланде девочки, а на Бали – улыбки,
Сравнения глупы, оценки – зыбки,
Ведь с Индией я связан пуповиной,
Я пропитался этой красной глиной.
И в День Шестой не с этого ли места
Была Творцом взята она для теста?
С народом этим пусть не цветом кожи,
Но духом и душою мы похожи –
Я ощущаю это зреньем, вкусом,
Что в прошлых жизнях я бывал индусом,
А в следующей – их коровой буду…
Я покоряюсь Индии как чуду.

Знаю вас как большого любителя Ладоги. Отдыхать на Ладоге непросто и небезопасно - ведь ее называют и внутренним морем. Как вам там жилось?

На Ладоге я проводил отпуска более 20 лет, плавал на плоту, на гребной лодке, под парусом, на байдарке. Там выросли и возмужали мои дети, туда я брал самых близких и преданных женщин. Спрашивать меня о Ладоге, это всё равно, что спрашивать птицу о небе – мол, это ведь высоко и опасно.

Но ведь был же какой-нибудь случай - ежик залез, весло сломалось, огромная рыбина сорвалась с крючка...

Какой ёжик? Вот нерпы навещали, они любопытные – любят плыть в кильватере байдарки. Обернёшься – а в пяти метрах сзади чёрный футбольный мяч с усищами. Не всегда, правда, их посещения радовали. Мы в последние годы рыбу на удочку почти не ловили – сетку ставили, но с крупной ячеёй, только на солидную рыбу. Так вот иногда вытянешь сеть, а там несколько окуней нетронутых и голова сига. А самого сига нерпа отъела. Окунями-то брезгует. А нам обидно – сиг нечастая добыча. И высунувшаяся сытая башка уже не кажется такой милой. Хотя по большому счету Ладога дорога мне не столько забавными эпизодами. Но не рассказывать же, как мы оказались в свежий ветер (высота волны до 2 метров) километрах в 70-80 от берега на плоту собственной постройки? Это было ещё в студенческие годы. Кстати, потом выяснилось, что мы практически не рисковали – плот был построен с многократным запасом прочности. Но тогда мы не могли быть в этом полностью уверены. Ощущение победы в такой ситуации дорогого стоит. Позже с детьми я на «пелле» под парусом плавал при высоте волны в полтора метра. Вполне осознанно. И не считаю, что рисковал – не придурок всё-таки.

У вас в квартире на балконе живут петух и куры. Известное, хотя и довольно редкое дело в городских условиях. Что вас привлекает в этих домашних птицах?

У Вас что ни вопрос, то тема для книги. Кур я держу дома с 1979 года. Ну люблю я их! И рассказывать мог бы бесконечно. Начать?!

Расскажите хотя бы что-нибудь.

Ладно. Вообще куры – очень сообразительные и дисциплинированные птички. Вопреки расхожему мнению. Например, они для общения используют 25 голосовых сигналов. По сравнению с другими животными это очень много. Куры живут группами с очень сложно организованной иерархией. Кстати, я может быть потому никогда не держал кошек или собак, что физически не могу ограничивать их самые насущные потребности, я имею ввиду секс. А курице я могу позволить общаться с петухом хоть 20 раз на дню, что они с удовольствием и делают. И яйца могу позволить нести без ограничений. Они, кстати, вкуснее покупных. А наблюдая их отношения в семье, я понял много ключевых моментов из женской психологии. Курица ведь, в отличие от женщины, не скрывает своих потребностей и мотивов, тут всё прозрачно. Петух устроен примитивнее: у него одна программа полового поведения – получить потомство от возможно большего количества самок. А вот у самочки, не только курицы, – две противоречащих друг другу программы. Ей необходимо заполучить самца с самой богатой кормовой территорией, чтобы обеспечил прокорм потомства. А, кроме того, ей хочется получить птенчиков от выдающегося в экстерьерном отношении самца, который мог бы передать потомству свои уникальные гены. Но чаще всего в одном самце эти качества не встречаются. Отсюда то, что мы называем неверностью. Вам это ничего не напоминает?

Естественно, напоминает... Поэтому сменим тему. Вы давно увлекаетесь фотографией. Я видел ваш макромир и ваши крыши Питера. Ведь это экстрим - фотографировать с крыш...

Нет, гулять по крышам – это не экстрим. До водного туризма я занимался пешим и, в частности, горным. Так что кое-какие навыки поведения на высоте имею. На крышах гораздо безопаснее, чем внизу в городе, где только личных легковых машин уже 1,5 миллиона, не считая прочего транспорта. Запросто могут задавить. А город с крыш – это чудо! Я в своё время издавал книги по городу. Затаскивал на крыши художницу, хотя она сопротивлялась и пищала. Но рисовала. Другие девушки на это подсаживаются – лёгкий путь напитаться адреналином. Моя германская подруга Ксюша готова на любой шпиль без верёвки залезть – только держи! То есть куда ни кинь – везде начальным стимулом, а иногда и двигателем являются девушки. А может быть для мужчины это нормально?

Как вы оцениваете время, в котором мы живем, как человек, как гражданин, как издатель и как художник? На что можно, на ваш взгляд, ориентироваться молодежи, в том числе творческой?

Во всех четырёх своих ипостасях время я оцениваю как фантастически интересное. Мы уже фактически прожили по две, а то и по три жизни – ведь сейчас мы совсем в другой стране живём. Страна другая, мы другие! Есть от чего приходить в ужас, есть чем восхищаться, ещё больше есть о чём подумать. Вот только с единственной позиции к оценке подходить категорически нельзя, какая бы она ни была, эта позиция. У китайцев есть проклятие по поводу жизни в эпоху перемен. Я ощущаю жизнь в эпоху перемен счастьем. Я бы проклинал иначе: «Чтоб тебе жить в эпоху застоя!!!» А у творческой молодёжи вопросов быть не может, типа что делать. Творить! Выбора всё равно нет, вернее, если человек может не творить, стало быть он не творческий, тогда и вопроса нет. Что и как – это уже частности, общего ответа не дашь.

Ваши творческие планы?

Творческих планов не строю. Я ведь в литературе не профессионал, не обязан что-то регулярно выдавать. Могу позволить себе делать то, что захотелось. Кто знает, чего мне завтра захочется?

Вопросы задавал Игорь Куберский

Категория: Леонид Захаров | Добавил: lilu (31.01.2011)
Просмотров: 5612
Всего комментариев: 0
avatar