Увеличить Дизайн автора

И прежде отечественная журналистика была бы достойной профессией, если б не дамоклов меч идеологии… На примере нескольких судеб автор показывает, во что обходились творческому человеку компромиссы с властью. Повесть вышла в свет в 1987 году и наделала шуму в питерской (тогда ленинградской) журналистике, ибо даже для времен советского заката многим она показалась слишком смелой…

Вместо предисловия:

Еще не так давно я считал, что этот текст устарел, что он целиком в советском прошлом, которое формировало на свой лад и общество, и отдельную личность. Но теперь вижу, что проблема не исчерпана, и новые игроки играют по тем же, казалось бы, отвергнутым историей правилам.

Этой повестью, помимо того, что она отражает часть моего собственного прошлого, я хотел показать, по крайней мере, две вещи – что в тоталитарной системе нормальный человек испытывает немалые нравственные муки, приспосабливая к ней свое простое человеческое желание жить и дышать полной грудью. А еще — что невозможно сверху, исходя даже из самых благих побуждений, решать человеческие судьбы по пословице «чужую беду руками разведу». Время, в которое я писал, было еще абсолютно подцензурным, и приходилось изобретать сложные словесные периоды, чтобы закамуфлировать в них «крамолу». Эзопов язык – да, без него было не обойтись: хотя, например, вряд ли теперь кто–нибудь во фразе «и все же не позднее других прочел… об одном дне «Зимы тревоги нашей», уловит намек на запрещенного тогда Солженицына с его лагерной повестью «Один день Ивана Денисовича». Дело в том, что никакого «одного дня» в повести Стейнбека «Зима тревоги нашей» нет и впомине… Ни редактор, ни цензор намека не уловили, хотя и без того вся книга, куда вошли еще две повести — «Отблески» и «Дирижер» — так бы и не увидела свет, если бы не вовремя подоспевшее подкрепление в виде предисловия, написанного Героем Социалистического Труда, поэтом-фронтовиком Михаилом Александровичем Дудиным, да будет земля ему пухом. Потом эту книгу расхвалит «Комсомольская правда» с тогдашним своим главным редактором Геннадием Селезневым, будущим, а теперь уже прошлым, председателем Госдумы, но это другая история…

В свое время эта повесть наделала шуму в Ленинградской журналистской организации. Кто-то «чисто конкретно» узнал себя, кому-то так показалось. Что ж, совпадения неизбежны, но у меня была другая цель – создать коллективный портрет, где лица родственны по образу и подобию. А если уж говорить о реальных совпадениях, то это прежде всего история с пьесой «Три мешка сорной пшеницы», поставленной на сцене БДТ Георгием Товстоноговым и осужденной обкомом во главе с Григорием Романовым. Товстоногов был благодарен нам за поддержку, однако руководство газеты, дабы избежать кары, предпочло правде публичное покаяние. Впрочем, будем снисходительны — никто не хотел умирать раньше времени.

Осталось еще упомянуть многотиражку «Скороходовский рабочий», с которой для многих из нас все и начиналось… О ней можно прочесть в мемуарно-документальной книге Г. Иоффе «Дети Эзопа…», вышедшей в свет совсем недавно, в 2007 году. Там я обнаружил немало выдержек из своей, казалось бы, забытой повести. Спасибо, Гриша!

1 декабря 2008г., Санкт-Петербург