|
ДЕВЫ В ГОРОДЕ
1
Захожу в метро, покупаю жетончик,
Разыскиваю щелку, чтобы его опустить,
Щелки не обнаруживаю, чувствую в кармане кончик
Паркеровской авторучки, мысли теряю нить.
Вроде, писать не собирался, пусть милая улетела,
А без милой мне неприютно, как без штанов,
Снова сжимаю жетончик, чувствую чье-то тело,
Нащупываю щелку, засовываю — готов
Пройти наконец вертушку, но она, увы, не пускает,
Кто-то бьет сумочкой по моей голове,
О, эта суета сует час-пиковая, городская,
Нити теряю мысль, остается идти по канве
Контекста… жетон выпадает — или он маловатый,
Или крупновата щелка, или сдох автомат,
Сквозь удары слышу образцы отборного мата,
Снова выхожу на улицу, отбрехиваясь невпопад.
2
Отбрехиваясь невпопад, снова выхожу на улицу,
То ли в глазах двоится, то ли у всех две ноги,
Надо бы на ужин купить и зажарить курицу,
А изменять любимой, ты, как есть, не моги.
Можешь изменять, скажем, земли вращенье,
Или всемирного тяготенья стопудовый закон.
Как говорил полководец: тяжело в ученье,
А в бою ты обязан легко перейти Рубикон.
Я, например, перехожу его дважды за день,
Из огня да в полымя, из кур во вчерашние щи,
Каждому от рождения маневр персональный даден,
Иного не суждено, иного ищи-свищи.
Не знаю, как я без милой протрепыхаюсь
Целую неделю и еще плюс полдня.
В городе столько метелок, просто какой-то хаос,
И все это, представьте, в том числе и для меня.
3
Девы бороздят улицы, как гоночные яхты,
С яхтой, помню, их сравнивал старик Хемингуэй,
Я устал от восторгов, от своих «ух-ты, ах-ты!»,
А девы, как та же тать, все настойчивей и наглей.
Надо мне что-то делать, далее так невозможно,
Просто какая-то прорва превосходных телес.
Был я когда-то трезвый, был я и осторожный,
А теперь вселился в меня восхищения бес.
Нет, я (уж мне поверьте) думаю не об интиме,
Не обо всех этих попках и прочих грешных местах,
Как маринист я думаю о новой своей картине,
Где тысячи белых яхт летят на всех парусах!
4
Девушка на скамейке с кульком профитролей,
Белая, как сметана, да еще рыжей масти…
Попадись мне она на улице ли, в метро ли,
Я тут же, нестойкий, делаю стойку, к несчастью,
Или к счастью. Все ведь зависит от взгляда,
Или от вида. Есть вид сверху и снизу,
Есть и сбоку, но об этом пока не надо…
А рыжая девушка сидит, как маркиза,
И знай себе хрумкает эти самые штучки,
Доставая их по одной и попарно,
О, эти цепкие пальчики-ручки,
Да и грудки выпирают уж больно как-то коварно.
Подойти, что ли, сказать: Хочу, не могу, дескать.
Может, даст и мне чего-ньть такого.
Или же буду с ней эту дрянь трескать,
Если не разорвать мне приличий оковы.
5
По весне девы обтянулись, как рыбки,
Ходят косяком, подрагивая любовью, —
Край между нею и сексом настолько зыбкий,
Что я скопом люблю все поголовье.
Как стройны они, как округлы,
А где тоньше всего, там, естественно, рвется,
Я люблю их скопом – белых, розовых, смуглых,
Особенно черных, со дна колодца.
Где у нас диафрагма, — одна чернуха,
Как на каком-нибудь непотребном сайте,
Но я руководствуюсь внутренним слухом,
Остальное, простите, меня не касается.
Не трогайте меня, ничему не учите,
Не воспитывайте, не упреждайте кондомом,—
Я, может быть, последний благонамеренный зритель
В этом сексоточащем спектакле кондовом.
Посетитель
Гляжу, как оробевший школьник,
(Я, как PC, опять завис)
На кучерявый треугольник,
Что стрелочкой уходит вниз.
Куда ведет сей указатель,
Что там сокрыто в глубине,
И почему Творец, Создатель
Не сотворил такого мне?
Зачем опять к чужому лону,
Где сходится вся красота,
Я приникаю под наклоном,
Как к устью - жаждущих уста?
Виртуальная любовь
О, женщин всех времен вопеж,
Любви полуночное варево:
«Иди ко мне, чего ты ждешь?
Готово угощенье царево!»
Пойдешь, неведомо зачем,
Струясь, плетясь медовым вензелем,
Горит экран, пищит модем,
Незнамо – в Киеве ли, в Пензе ли.
Мой виртуальный визави,
Я сыт твоей полночной ласкою,
Меня ты больше не зови
Своею боевой раскраскою.
Своих подарков не дари,
Не рассыпай словес жемчужины,
А впрочем, ладно, до зари
Побуду-таки твоим суженым.
Римейк
Ночь гремела в бочки, в банки,
В дупла сосен, в дудки бури…
(Николай Заболоцкий)
Буря шла, воздевши руки,
Мрак со светом разминулся,
Когда, бледный от разлуки,
В камышах Бурён проснулся.
Волк аукнулся в пещере,
Мишка в бане загундосил,
Буря крыла, пасть ощерив,
В габаритах – семь на восемь.
Золотой сверкнув коронкой,
Завопил Бурён рогатый:
“Где же ты, моя Буренка?
Где твой стан, с боков поджатый
И висящий грузно книзу
Наподобие арбуза,
Там, где страсти биссектриса
Бьется в чувств гипотенузу?”
Мишка рявкнул: “Нету горше
На такой вопрос ответа:
Знай – Буренка стриптизершей
От рассвета до рассвета
Где-то там стрижет капусту,
А где точно – неизвестно”.
Волк поддакнул: “Чтоб ей пусто!
Пусть ее поглотит бездна!”
А медведь добавил: «Самка
Есть она, твоя корова,
И ведет, подумай сам-ка,
Образ жизни нездоровый”.
Черной молнии подобный
Стал Бурён водить копытом
По лицу, где в части лобной
Мысль его была открыта,
Там, где будущего кромка
Завершалась третьим глазом:
“Ну, ужо, моя Буренка,
Я найду тебя, заразу!”
Буря мглою небо крыла,
Места мало было буре,
На деревьях птички рыла
Спрятали в ляпис-лазури.
И летел призыв бычачий
Через рощи, через чащи
Эхом хохота и плача
К бедной девочке пропащей.
Маньяк – Вампе
Вдали от двухсотваттных ламп,
Во мгле осеннего погоста
Лежу я - стопроцентный вамп,
А до полуночи – прах просто.
И где-то там, наискосок,
Знать, без прописочного штампа,
Скучает ветоши кусок –
Моя возлюбленная вампа.
И только лишь в урочный час,
Чуть брызнет свет у изголовья,
Я встану, откопаю вас
И мы пойдем за свежей кровью.
Два ветхих призрака в ночи,
Два полюбовника ужасных,
Повесив на брелок ключи
От райских врат и грез напрасных…
Вампа
Ах, мой писатель дорогой,
Я влюблена в вас не на шутку,
Пускай любовный разнобой
И вреден моему желудку.
Я знаю, есть у вас жена
И детки ползают повсюду.
И, вами в сердце сражена,
Я вашей все равно не буду.
И пусть меня из гостевой,
Схвативши за ноги, утащит
Мой friend, мой кучерявый boy,-
Любви, чем к вам, не знаю слаще.
Прощайте, да и Бог со мной,
Вконец потерянной, пропащей.
Стансы
Ну, как нам быть с могилой Канта
По эту сторону Европы,
Где поколению мутантов
Вся философия до жопы?
Чтобы прочесть «Пролегомены»,
Особый надобен талант…
И все-таки какого хрена
Их написал философ Кант?
«Практический» не греет разум
А с ним и «чистый» заодно -
Я оба обменял бы разом
На молодуху и вино.
Или возьмем «императив
Категорический» - что толку?
Он, нашу нравственность смутив,
Никак нам не заменит телку.
Когда от смерти нет спасенья,
Когда живешь, как на войне,
Я обретаю Воскресенье
На доброй бабе и в вине.
Вид с балкона
Стекло в обосранном подъезде
Опять под натиском бомжа
С утробным взрыдом разлетелось
На тысячу осколков. Бомж
Вошел в подъезд и вызвал лифт.
Ему хотелось на чердак,
Где по ночам тепло и сухо,
Когда иззябнувшей душой
К трубе, что с кипятком, прижмешься.
Да только дворник, паразит,
Или сантехник, тоже сволочь,
Еще вчера доступный вход
Решеткой грубой обметали
А сверху – надо же! – замок
Повесили. Где справедливость?
Где равенство, которым Маркс
Скрепить хотел народы мира,
И чтобы пролетариат,
Шел впереди, махая флагом?
А этот, лысенький почти,
С бородкой клинышком, картавый,
Что с революцией в груди
Звал за собой на бой кровавый –
Где он? Вокруг одни враги
Да олигархи в лимузинах,
А ты живи тут, как моги,
Без потребительской корзины.
А ты сиди весь день в метре,
Пока не выметешься на ночь.
Добро, коль встанешь на заре,
А не замерзнешь, как Иваныч.
Добро, коль нищенка тебя
К еде пристроит у помойки,
И ты, в ней бабу возлюбя,
С ней ляжешь за стеной, на стройке...
О, жизнь моя – сплошной роман!
Люблю поссать я против ветра,
Как знаменитый бандюган
Мигель Сервантес Сааведра.
Люблю я утренней струей
Пометить первых пешеходов,
Когда над зимнею страной
Опять играет гимн уродов.
Отрывок из поэмы
…Но как-то я вертелась возле школы,
Задумавшись о чем-то не о том,
Когда мужик из бани вышел голый,
С одним огромным гаечным ключом.
Все замерло. Я ключ толкнула робко,
А то он мне дорогу преградил.
«Какая у тебя крутая попка!» –
Осклабился мужик, как крокодил.
Что было дальше, боже, я не помню,
Но кажется, он гайку открутил,
И проводил меня в каменоломню,
И ключ свой прислонил к моей груди...
Я только мужу иногда давала,
Да, только лишь ему, по выходным,
Но тот мужик был выше идеала,
С ключом своим огромным, разводным…
Студентка
Ушел от меня малолетка
Опять в героиновый дым.
Я плачу, университетка,
С подвывом и всхлипом двойным.
Ах, этот испорченный ангел,
Исколотый этот божок,
В каком-то заоблачном ранге
Мне сердце, студентке, прожог.
Ну, как мне забыть его ежик
На белой подушке впотьмах,
И мускулы стройненьких ножек,
И тот кучерявенький пах,
К которому, словно к Эдему,
Тянулась запекшимся ртом…
А он оборвал эту тему,
И вытер себя рукавом.
Пускай я наседка, насадка,
А мальчик хипарь и босяк,
Но было мне горько и сладко,
А нынче, а нынче – никак.
Маньяк
А в лифте винным перегаром
Разит с утра –
И мир опять предстанет старым,
Ну, как вчера.
В метро не тискаю красоток-
Недобрый знак.
Душа моя, как околоток,
На сердце мрак.
На службе молодые телки
Резвы, как ртуть,
Но сколько можно лазать в щелки
И мацать грудь!?
***
Мои мечты меж ваших гладких ляжек,
Увы, увы.
И к вам я отправляю экипажик,
Иду на «вы».
Подрагивают крылышки, колеса
Висят во мгле,
Но смотрите вы заспанно и косо,
Как блядь на корабле.
Мужьи ахи
Бабы бляди, это так,
Но с большим апломбом.
В голове у них бардак,
Между ляжек – бомба.
Эх, лук-чеснок,
фишка золотая,
Полюбил одну в задок
А теперь страдаю.
Девьи охи
1
Всю-то ночь меня ласкал,
Пальчиком приманивал,
А как узел развязал,
От себя проганивал.
Эх, ель-сосна,
Розовое платье,
Засыпала, как жена,
А проснулась блядью.
2
Целый год за мной ходил,
У дверей посвистывал,
А как шторку мне открыл,
За окошко выставил.
Эх, рожь-пшено,
Белая сорочка,
Мне, несчастной, все равно,
Отгуляла дочка.
|
