|
Баллада о Юкка-Флэтс*
Я видел, как четверо конных
Скакали рассветной порой,
"О, все умирает в Неваде,
Всему здесь конец роковой".
Я слышал, как пел всадник первый,
И было в той песне простой:
"О, если ты из Невады,
Смерть следует за тобой."
Я слышал, как, голову подняв,
Молвил затем второй:
"Не сыщешь в песках Невады
И тени над головой".
А третий перед глазами
Провел задубевшей рукой:
"Амигос, нам из Невады
Нету пути домой".
Четвертый же всадник молча
Смотрел, вставши на стременах,
Как Апокалипсис рдеет
Розою в небесах.
И путь той четверки конных
В Долину смерти пролег,
Где солнцем исхлестаны скалы,
Окровавлен песок,
Где воздух ссыхается солью,
Спекается соль в гранит,
И в небе разве что птица
Знает, куда летит.
Там спешились всадники, сняли
Пожитки свои, что везли,
И сели на паламины,
Вытянув ноги в пыли.
И ящерицы шныряли
Среди обломков камней,
И прочие мелкие твари
Мигали из темных щелей.
Когда ж вчетвером играли
В Очко, привычное столь,
Вдруг первый из портупеи
Рванул мексиканский пистоль.
"Амигос! - он воскликнул,-
Я, кажется, кончил играть.
Скажите - в Долине смерти,
Выпало мне умирать".
Шептал он, пока остывала
На плоти земли его плоть:
"Раба твоего из Невады
Скорей прибери, Господь".
В песках погребли его тело,
Камнями закрыв без следа,
И двинулись - два и четвертый -
Дорогою в Никуда.
А к ночи, когда биваком
Встали под летней луной, -
"Я видел Его сегодня", -
Вдруг всадник сказал второй. -
"Я чувствую себя странно,
Внутри одна пустота,
Как будто Долина смерти
Под ребрами налита".
"То красная роза пустыни
На мне оставила знак.
Не вырвать красную розу
Из чрева Невады никак".
И Сириус над умиравшим
Прощально с небес мерцал,
И треснуло сердце, как камень,
И эхо раздалось средь скал.
И двое оставшихся, седла
Накинув на спины коней,
Отправились дальше на Запад,
Судьбе навстречу своей.
Невада, о, Невада,
Пусть звездам твоим счета нет,
Их утром сотрет с небосклона
Краснее, чем прежде, рассвет.
И вот услышали оба
Неистовый гул вдали,
И содрогнулось небо
От грозных машин земли.
И молвил всадник четвертый
Со взглядом хладным, как лед:
"Джек, это место, пожалуй,
Для отдыха подойдет".
И головы к седлам склонили,
Чтоб выспаться наконец,
И утро пылающей розой
Взорвалось над Юкка-Флэтс.
Потом Ангел Смерти, четвертый,
Взглянул из-под мертвых век:
"Ну что ж, умирать, как ты понял,
Не так уж и трудно, Джек."
"Не так это, Джек, и трудно,
И рядом с тобой заодно,
Полягут те, кто родился,
Когда будет все свершено".
"Осваивай, Джек, Неваду,
Лови ее миражи!
И что я плачу по счету,
О том в Лос-Аламос скажи".
С улыбкой тот всадник бессмертный
Закончил, вскочив на коня:
"Теперь здесь одни только зори
Краснее день ото дня."
* Юкка-Флэтс - атомный полигон в штате Невада. - И.К.
|
The Ballad of Yucca Flats
I saw four horsemen riding
Up from the dawn of day;
‘O no there’s no more living
For ever in Nevada.’
I heard the first horseman singing
As they rode on their way:
‘Everyone begins to die
Outward from Nevada.’
I heard the second horseman
Lift up his head and say:
‘O there is nowhere left to hide
In all the sands of Nevada.’
And the third horseman looked down
At his red hand of clay:
‘Amigos, we’ve come full circle
In the deserts of Nevada.’
But the fourth horseman stood up
Silent in his stirrups
Till he saw in the morning sky
The rose of Apocalypse.
Then the four horsemen rode on
Downward into Death Valley
Where the sun flogs the rocks
Till the sand is bloody.
And the air there turns to salt
And the salt to gravel,
And only that bird overhead
Knows the way to travel.
There the four horsemen
With nothing at all in their bags
Pulled up their palaminoes
And stretched out their dusty legs.
And the brittle lizards scooted
Among the brimstone rocks
And the gilah monsters watched them
With eyes like little clocks.
Then as they sat there, dealing
A hand at the twenty-one,
Out from his belt the first horseman
Slipped his Mexican gun:
‘Amigos, O amigos,
I think I’m through,’ he cried.
‘Tell them that Death Valley
Was the place where I died.’
And as he lay a-dying,
Cold clay on cold clay,
He whispers: ‘I wish to Christ that
I never saw Nevada.’
So with rocks they covered him
And left him like ashes there.
And on they went, the one and two,
Over the back of No-where.
Next evening as they bivouacked
Under the summer moon
The second horseman spoke: ‘I saw
Himself this afternoon.
‘And I feel a kind of empty
Space here at my side
Just as though Death Valley
Lay underneath my hide.
‘It’s the red rose of the desert
That marks my parting day —
O never pull the red rose
That blows in Nevada!’
And he lay down under the dogstar
Never again to wake
And the rocks around him heard the heart
Like a rock within him break.
Then the last two threw their saddles
Over the stallion backs
And into the west, under the moon,
Rode in their fatal tracks.
Nevada, O Nevada,
Your silver stars look down
And shiver where tomorrow
Brings up a redder dawn.
Then the two horsemen heard the
Terrible train on high
As the engines of Nevada
Rocked the entire sky.
And the fourth horseman turned his
Cold gaze from the west:
‘This is the spot for us, Jack.
This is the place to rest.’
And they lay their heads on their saddles
As if they were praying mats,
And morning, like an exploding rose,
Burst over Yucca Flats.
Then the Angel of Death, that fourth horseman,
Looked from his dead eye:
‘Jack,’ says he, ‘O now you know
It ain’t so hard to die.
‘It ain’t so hard to die, Jack,
And every mother’s son
One day will sleep beside you here
When all is sad and done.
‘So haunt the westering desert, Jack,
Haunt it like mirages,
And whisper to Los Alomos that
I pay the wages.’
Then that immortal horseman,
Smiled and rode away.
‘There’s never a day,’ quoth he, ‘but dawns
Redder in Nevada.’
|
