Увеличить Дизайн И.Куберский

Уильям Шекспир (1564-1616) Джон Китс (1795-1821) Роберт Браунинг (1812-1889) Генри Лонгфелло (1807-1882) Томас Харди (1840-1928) Уистон Хью Оден (1907-1973) Джордж Баркер ( 1913-1991)

Роберт Браунинг (1812-1889)
Robert Browning

Возлюбленный Порфирии Дождь разошелся ввечеру, А ветер - тот в остервененье Качал деревья на юру И волны гнал в белесой пене. Я слушал непогоды пенье, Когда Порфирия вошла. И бури будто не бывало. Она немедля разожгла Безжизненный камин и встала И бросила, куда попало, Перчатки, плащ, сняла платок - И пряди влажные на плечи Упали. Сев на уголок Скамьи, подвинулась навстречу, Но, видя, что я не привечу, Приобняла рукой моей Себя за пояс, обнажила Плечо - я не видал белей - К нему лицо мое склонила И зашептала торопливо, В плену густых волос держа, Что любит. Только чувств игрой Порою так полна душа, Что трудно в суете мирской Ей каждый миг делить со мной. Но страсти не остановить, Когда вдруг вспомнит в вихре танца Того, кто может так любить, - Пусть ветер, дождь - чему б ни статься - Спешит, чтобы ко мне прижаться. Взглянул я на нее тогда, Не уловив ни капли фальши, - Так я любим?! О, никогда Так сердце не стучало раньше! Я колебался - что же дальше? Она была моей, моей, Прекрасной, доброй, непорочной! Я понял, что мне делать с ней - Жгутом волос ее песочных Обвил три раза шею прочно И задушил ее. Ни стона Она не унесла с собой Неслышно, как пчела бутона, Я век коснулся - в них сквозной Глаза смеялись синевой. А стоило ослабить петлю, Как снова вспыхнула щека От губ моих огня и пекла. Я приподнял ее - легка, Головка тихо прилегла Мне на плечо. И так впервые Она покоилась на нем, Все искусы презрев людские И высший смысл увидев в том, Чтобы с любимым быть вдвоем. С любимым... Если б она знала, Как он ответить ей мечтал. И нас, недвижных, ночь скрывала, Огонь в камине догорал... И Бог ни слова не сказал.

Porphyria’s Lover The rain set early in tonight, The sullen wind was soon awake, It tore the elm-tops down for spite, and did its worst to vex the lake: I listened with heart fit to break. When glided in Porphyria; straight She shut the cold out and the storm, And kneeled and made the cheerless grate Blaze up, and all the cottage warm; Which done, she rose, and from her form Withdrew the dripping cloak and shawl, And laid her soiled gloves by, untied Her hat and let the damp hair fall, And, last, she sat down by my side And called me. When no voice replied, She put my arm about her waist, And made her smooth white shoulder bare, And all her yellow hair displaced, And, stooping, made my cheek lie there, And spread, o’er all, her yellow hair, Murmuring how she loved me—she Too weak, for all her heart’s endeavor, To set its struggling passion free From pride, and vainer ties dissever, And give herself to me forever. But passion sometimes would prevail, Nor could tonight’s gay feast restrain A sudden thought of one so pale For love of her, and all in vain: So, she was come through wind and rain. Be sure I looked up at her eyes Happy and proud; at last I knew Porphyria worshiped me: surprise Made my heart swell, and still it grew While I debated what to do. That moment she was mine, mine, fair, Perfectly pure and good: I found A thing to do, and all her hair In one long yellow string I wound Three times her little throat around, And strangled her. No pain felt she; I am quite sure she felt no pain. As a shut bud that holds a bee, I warily openеd her lids: again Laughed the blue eyes without a stain. And I untightened next the tress About her neck; her cheek once more Blushed bright beneath my burning kiss: I propped her head up as before Only, this time my shoulder bore Her head, which droops upon it still: The smiling rosy little head, So glad it has its utmost will, That all it scorned at once is fled, And I, its love, am gained instead! Porphyria’s love: she guessed not how Her darling one wish would be heard. And thus we sit together now, And all night long we have not stirred, And yet God has not said a word!

Генри Лонгфелло (1807-1882)
Henry Wadsworth Longfellow

Летний дождь Как прекрасно под дождем! После духоты и зноя Представленье водяное Над окраинным жильем... Как прекрасно под дождем! Он — как тяжкий топот стада По мосткам, по листьям сада, И летят его потоки В желоба и водостоки. Струи влаги за окном В наступленье новом, Вместе с грязью городской Дождь взбесившейся рекой По канавам мчится с ревом... О, как сладко под дождем! Кто-то смотрит из каморки, Как ручьи сбегают с горки, Чувствует, хотя простужен, Влажный запах каждой лужи. Над его горячим лбом Капли дышат холодком И он лечится целительным дождем. И мальчишек шумный рой Перед школой кружит - Слышен даже за стеной Гомон без причины. Вдоль по улицам плывет Их бумажный белый флот, Но коварнейшая лужа Ловит флот в водоворот - И бурлят ее бескрайние пучины. За деревней — серебристый, Виден капель промельк быстрый Над равниною пятнистой, Что лежит кругом И кивает каждым злаком, Каждым жаждущим цветком - О, как сладко, как прохладно под дождем! Посреди дымящей пашни В терпеливости всегдашней Два вола из-под упряжки Подымают морды тяжко. Долетает до ноздрей Запах клевера с полей И взрыхленной мокрой почвы Тепловатые пары. И за то, что до поры Кончился их труд бессрочный, Смотрят ласково и строго, Словно милость им от бога. Фермер, отойдя немного, Спрятался под сенью крон, Смотрит - и со всех сторон Земли с травами, хлебами, Что под ливневым дождем Наливаются зерном, Брошенным его руками... Знать ему сама судьба - Убирать свои хлеба И гордиться закромами... Но гораздо больше мет Может различить поэт. Видит он издалека Водолея-старика, Что шагает сквозь воздушные поля. Темной гривою могучей По-над ним клубятся тучи, Сея капли... и земля Принимает их покорно, Как с руки хозяйской — зерна. Может только лишь поэт Разглядеть любой предмет, О котором представленья еще нет. С таинством поэт на "ты": Мысль, подобна ливню, с силой Проникает сквозь могилы, Под землей сопровождая ход воды К водным кладезям планеты, Чтоб затем из темноты Снова устремиться к свету... А когда, чуть погодя, Над землею встанет арка, В семь цветов сияя ярко, - Видит он в ней дух дождя. Таково пророка зренье - Отмечает он явленья, Исчезанья, измененья, Вещества круговорот, Непонятный переход От рождения до смерти, От небес обратно к тверди... Но затем как будто вдруг Созерцатель прозревает, Открывая мир иной За упавшей пеленой, Где река времен вращает Мирозданья вечный круг.

Rain in Summer How beautiful is the rain! After the dust and heat, In the broad and fiery street, In the narrow lane, How beautiful is the rain! How it clatters along the roofs, Like the tramp of hoofs How it gushes and struggles out From the throat of the overflowing spout! Across the window-pane It pours and pours; And swift and wide, With a muddy tide, Like a river down the gutter roars The rain, the welcome rain! The sick man from his chamber looks At the twisted brooks; He can feel the cool Breath of each little pool; His fevered brain Grows calm again, And he breathes a blessing on the rain. From the neighboring school Come the boys, With more than their wonted noise And commotion; And down the wet streets Sail their mimic fleets, Till the treacherous pool Ingulfs them in its whirling And turbulent ocean. In the country, on every side, Where far and wide, Like a leopard's tawny and spotted hide, Stretches the plain, To the dry grass and the drier grain How welcome is the rain! In the furrowed land The toilsome and patient oxen stand; Lifting the yoke encumbered head, With their dilated nostrils spread, They silently inhale The clover-scented gale, And the vapors that arise From the well-watered and smoking soil. For this rest in the furrow after toil Their large and lustrous eyes Seem to thank the Lord, More than man's spoken word. Near at hand, From under the sheltering trees, The farmer sees His pastures, and his fields of grain, As they bend their tops To the numberless beating drops Of the incessant rain. He counts it as no sin That he sees therein Only his own thrift and gain. These, and far more than these, The Poet sees! He can behold Aquarius old Walking the fenceless fields of air; And from each ample fold Of the clouds about him rolled Scattering everywhere The showery rain, As the farmer scatters his grain. He can behold Things manifold That have not yet been wholly told,-- Have not been wholly sung nor said. For his thought, that never stops, Follows the water-drops Down to the graves of the dead, Down through chasms and gulfs profound, To the dreary fountain-head Of lakes and rivers under ground; And sees them, when the rain is done, On the bridge of colors seven Climbing up once more to heaven, Opposite the setting sun. Thus the Seer, With vision clear, Sees forms appear and disappear, In the perpetual round of strange, Mysterious change From birth to death, from death to birth, From earth to heaven, from heaven to earth; Till glimpses more sublime Of things, unseen before, Unto his wondering eyes reveal The Universe, as an immeasurable wheel Turning forevermore In the rapid and rushing river of Time.