19:41 156. Иван Гвай, изобретатель "катюши" |
| Этот эпизод Сталинградской битвы взят из мемуаров отца, книгу которого я сейчас готовлю к печати (отрывки из них были опубликованы журналом «Звезда в 10-12 номерах 2011г.) Речь идет об Иване Исидоровиче Гвае, изобретателе легендарной «катюши» и друге моего отца. В тексте упомянуты письма Гвая. Часть их я нашел и публикую. В них обсуждается какое-то совместное изобретение, которое, увы, так и не было реализовано, и даже нельзя сказать, в чем оно состояло. Только понятно, что оно касалось какой-то военной техники, но с возможностью применения и в гражданской жизни. Уйдя в 1954 году из армии в отставку, отец, как я понимаю, больше им не занимался.  На фото И. Гвай и его письмо ...Переправившись через Волгу на подвернувшейся лодке, мы на полуторке доехали до намеченного места второй переправы на западный берег. Там я написал донесение в штаб бригады о злоключениях опергруппы и послал с ним Драчинского, а сам с Шаломовым на рассвете 24 августа на добытой лодке снова отправился на другую сторону. Все шло хорошо, пока уже недалеко от берега на нас не налетел мессершмидт. И тут нам повезло. С первого захода, обстреливая нас из пулемета, летчик промахнулся, а делая разворот для второго пикирования, он попал в зону огня "катюши". Очевидно, летчик мессершмидта испугался этого огня и, оставив нас невредимыми, улетел. Счастливая развязка заставила меня теплым словом вспомнить Ивана Исидоровича Гвая, инженера-конструктора - автора этого замечательного миномета. Гвай был моим надежным другом и доброжелателем с конца 1932 года по день своей преждевременной смерти в 1960 году. Мне кажется, что в истории изобретения миномета М-30 (БМ-13), любовно называемого "катюша", многое упущено и забыто, а может быть, даже искажено. Я лично уверен, что имею косвенное отношение, если не к самому изобретению "катюши", то к включению Ивана Исидоровича Гвая в число ее изобретателей. В 1933-1937 годах я с ним работал в научно - исследовательской группе при энергетическом факультете военной электротехнической академии им. Буденного в Ленинграде. Я – в качестве военнослужащего-адъюнкта академии, он – в качестве вольнонаёмного инженера-конструктора. Я занимался вопросами электризованных препятствий и электризации почвы, он – механизацией установки малозаметных препятствий. По ходу всерьез увлекшей меня работы по электризации почвы я столкнулся с вопросом выбрасывания длинных металлических тросов на землю, к которым надлежало подавать высокое напряжение. Мы с Гваем пришли к выводу, что для этого нужно использовать пушки, наподобие тех, с помощью которых китобои выбрасывают тросы с гарпунами при охоте на китов. Учитывая, что Гвай по образованию был механиком, я попросил его заняться темой выбрасывания тросов, для чего отправиться на какое-либо китобойное судно. Когда он дал своё согласие, я добился у начальства командирования его, кажется, на Дальний Восток в китобойную флотилию. По возвращении Гвай занялся технологией сматывания металлических тросов в бухты, чтобы при выбросе тросы не имели скруток, то есть оставались токопроводящими. Пока он отрабатывал этот вопрос, мне, очевидно, на основе воспоминаний из моего детства, когда на праздники в небо запускались петарды, пришла в голову мысль воспользоваться для выбрасывания тросов не пушками, а ракетами. Иван Исидорович, вообще говоря, человек, быстро воспринимающий любые новые идеи, тут же занялся изучением ракет. Занялся, как видно, настолько серьёзно, что после того, как я был исключён из партии и уволен из армии, а он как беспартийный и вольнонаёмный отчислен из армии, он уехал в Москву и поступил в Ракетный институт, где в итоге и изобрёл «катюшу». Всё дальнейшее о Гвае я пишу с его слов, которые слышал от него лично после войны. Не мне судить, точно ли он изложил всё то, что пережил после 1937 года, но я всегда верил Гваю полностью и целиком. Показав мне два диплома, подписанные И. В. Сталиным, выданные ему как лауреату Сталинской премии за «катюшу» и за установку ракет под крыльями самолётов, он мне поведал следующее. Поступив в Ракетный институт, Гвай сразу же начал разработку пускового устройства для реактивных снарядов. А. Г. Костиков, главный инженер этого научно- исследовательского института, видя, что его сотрудник успешно решает поставленные перед собой задачи, убедил Гвая включить его и одного снабженца в качестве соавторов конструкторских идей. Своё предложение он мотивировал тем, что реализовать изобретение в одиночку, по сути дела, невозможно, и Гвай, будучи человеком весьма бесхитростным, согласился из автора превратиться в соавтора. Кстати говоря, я знал и Костикова — одно время учился вместе с ним в Киевском военном училище связи, которое я закончил раньше срока, сдав экстерном все положенные экзамены. После появления соавторов дело с реализацией изобретения быстро двинулось, и «катюши» были изготовлены и опробованы ещё до войны. Когда на фронтах Великой Отечественной оба изобретения Ивана Исидоровича Гвая показали себя как мощное оружие в борьбе с немцами, Сталин приказал познакомить его с самими изобретателями. В качестве таковых ему представили Костикова. На вопрос Сталина «кто автор?» Костиков ответил, что авторов трое: кроме него — Гвай и ещё один товарищ (В. В. Аборенков - И.К.). А на вопрос «А кто главный?» Костиков ответил, что он. В заключении приема Сталин сказал Костикову: «Вы получите Золотую звезду Героя Социалистического труда, Гвай - орден Ленина, а третий товарищ – орден Отечественной войны первой степени» ( Красного знамени? - И.К.). После получения наград Гвай и Костиков разошлись. По этой причине их даже вызывали в ЦК КПСС, но и они так не смогли наладить отношения. Спустя какое-то время Костикова как "автора «катюши»" вызвали в политбюро ЦК КПСС и поручили разработать средство в противовес ФАУ-2, которыми немцы забрасывали Лондон. Задание Костиков взял, но выполнить его без Гвая, конечно, был не в состоянии. Его посадили, а потом после окончания войны выпустили из заключения. Жив ли он сейчас, я не знаю (Умер в 1950 г. - И.К.). Я храню несколько писем от Гвая, ибо после встречи с «катюшей» на Волге я написал ему, и с тех пор у нас завязалась многолетняя переписка. Это был совершенно необычный человек, способный совершать необычные поступки. В этой связи упомяну об одном. Гвай дружил с поэтом Дмитрием Кедриным. Когда в 1945 году поэт погиб под колесами пригородного поезда, куда он бросился сам или, скорее, куда его бросили, это тяжело переживал Гвай. И, стоя у гроба Кедрина, он потихоньку положил ему под голову свой партбилет. Впоследствии на наводящий вопрос парткомиссии «у вас украли партбилет на вокзале?» Гвай ответил «да» и умер членом КПСС, не получив взыскания (В 1991 году И.И. Гваю вместе с рядом разработчиков ракетных снарядов для "катюши" посмертно было присвоено звание Героя Социалистического труда. В том же году это звание было упразднено как и вся наградная система СССР - И.К.). *** г. Новосибирск «38» Абонентн. ящик №223 Дорогой Юрий Васильевич! С наслаждением прочел Ваше доброе письмо. Рад, что вы втягиваетесь в нашу идею. Очень хорошо, что вы находите такую область экспериментирования, которая ближе всего к Вам и где будет минимум торможения. Понтон и электропривод — как раз то, чего я не додумал. Этому поможет Володя Железных — очень энергичный дядька, у него сейчас и должность подходящая. Подключайте третьего соавтора — если он человек добросовестный и трудолюбив, в чем я не сомневаюсь, ежели соавтор Вами и рекомендуется. Милый Юр. Вас.! Не ошиблись ли Вы с КПД существующих движителей? Ежели они имеют уже 0,75, то что же для нас, бедных, остается. По-видимому, с повышением скоростей и возрастанием кавитации, этот КПД сильно садится; вот тут-то мы с Вами и выручим дело. Еще и еще раз доволен Вашим деловым подходом. Безусловно — понтон и электродвигатель. А потом, проэкспериментировав у знакомой нам техники, можно выйти и в широкий мир. Извините, что пишу открытку — некогда. Живу попрежнему. С удовольствием вспоминаю наши сложные часы, которые мы провели вместе с Вами. Целую Вас. Ваш Ив. Гвай 25.7.53 Москва «56», Грузинский вал, 26, кв. 128, Иван Гвай *** Здравствуйте, мой дорогой соавтор! Тороплюсь ответить на ваше третье письмо. До Железныха никак не мог дозвониться: говорят, то уехал, что нет его и т. д., повидимому, не хотят соединять; это у меня временно отбивает охоту звонить ему . Действительно странно, если наша идея раньше никому не пришла в голову. Но такие вещи часто бывают: возьмите танки, силовое резание, обилие примеров из военной техники и т. д. До простого иногда додуматься сложнее, чем до сложного. Но в сентябре жена поможет нам и переберет всю патентную литературу. Дорогой Юр.Вас.! Мне кажется, что для реализации совсем нет надобности создавать целый институт. Вначале будет констр.-исследов. группа при КБ или Институте с предоставлением станко-часов на каком-нибудь машиностроит. Заводе. Потом, после макетных и экспериментальных образцов — очевидно, отдел или КБ опять-таки в лоне Института. Институт новый — вещь громоздкая и медленная — на его создание убухаются все наши силы и драгоценное время. Я продолжаю упорно пробивать свой прежний замысел, встречаю трудности. Посему, несмотря на разжигание, очень прошу Вас быть руководителем нашей совместной идеи. Обнимаю вас, милый. Ив. Гвай 20.8.53. Москва «128», почтов. Ящик 217, Гвай И. И. *** Дорогой Юр. Вас.! Очевидное недоразумение. Я на все Ваши письма отвечал, правда, сугубо кратко, ибо зашился. Моя та работа стронулась, и я поразился, какую глыбу мне удалось пошатнуть, но только пошатнуть. Предстоят велдикие трудности дать движение этой глыбе. А тут, в дни напряжения, начал подводить «орган любви» (сердце), и меня сейчас направляют в санаторий. Придется согласиться и ехать, а то хуже будет. Честное слово, в связи с работой я начал дорожить своим здоровьем, чего раньше избегал. Дорогой и горячо любимый Юра! Не обижайтесь на меня. Я не боюсь работы, но физически и, главное, духовно я не могу тащить две разные темы. Прошу взять все бразды по Вашей теме, в которую я верю, но с силой евнуха. Жена моя даже не может проверить патенты, ибо они закрыты для обывателей. Пишите: Ялта, почтамт, до востребования. Обнимаю вас, милый человечище и прошу не огорчаться мной. Ваш И. Гвай 12.9.53. Москва «56», Грузинский вал, 26, кв. 128 *** Здравствуйте, дорогой Юрий Васильевич! Салютую вам из Крыма, где обрел отдых и зыбкий покой, зыбкий потому, что все время думаю о делах, вершимых за могучей грядой Яйлы, загораживающей Ялту от северных ветров, но бессильной загородить от северных замыслов. Живу здесь со своей женой Марией Петровной, которая вам тоже кланяется и желает добра. Не сердитесь, милый друг, на меня. Я писал вам все время, но не был в силах взять в одну жменю и то и другое. Очень прошу Вас, напишите, друже, два слова сюда по адресу на обороте. Остаюсь любящий Вас Ив. Гвай 27.9.53 Крым, Ялта, ул. Ленина, 26, Центральный Военный дом отдыха, Дорогой Юрий Васильевич! *** 29.9.53 Ялта Дорогой Юрий Васильевич! Получил только что ваше письмо и тезисы по «специальному устройству». Я очень, очень рад, что не получилось размолвки между нами. Так трудно завоевать дружбу и так легко ее разрушить. Это подобно Днепрогэсу: построить его было в миллион раз труднее, чем взорвать… Ваши тезисы мне очень нравятся — они сгущенно отражают все многообразие будущей реализации и ограждают от жулья (имею в виду заграницу). Хорош параграф 6, а также параграфы 7, 8 и 9 — безусловно они ваши; они не только обогащают идею, не только насыщают ее конкретностью и определенностью (это основа науки), но и придают ей дополнительную новизну (это нужно для того, что если мой первоначальный расплывчатый замысел окажется, как вы опасаетесь, уже известным, то с вашей новизной — придание свойствам —и, они безусловно никому неизвестны. Может статься, что если обнаружится отсутствие новизны в первом, ваша новизна окажется основной. Лучше было бы, конечно, чтобы обе части оказались новыми. Вы очень правы в своем намерении привлечь к «устройству» т.Харченко и его большие возможности по реализации. Надо привлечь и Железныха и его весьма мощного патрона (маршала Жукова). Только так может эта замечательная идея получить срочное воплощение. Мне кажется , что петровская пословица: «Промедление - смерти невозврачной подобно» весьма приложима к нашему, точнее - к вашему делу. Я нарочно говорю: к вашему. Сам я весь сижу в своем основном замысле, который без меня обречен на гибель. Две идеи я не могу тащить. Поэтому для пользы отечества необхожимо нам размежеваться: я буду тянуть свое, вы свое. Не обижайтесь, друг умный. Я не способен на большее. В Ялте живется хорошо, но скучно без дела. Шлем вам сердечный привет — я и Мария Петровна. Буду писать вам еще и еще. Извините за бумагу: в Ялте безобразное обеспечение всем необходимым. Ваш Ив. Гвай |
| Категория: Блог писателя | Просмотров: 2394 | Добавил: jurich |
| Всего комментариев: 4 | 1 2 3 4 » |
0
| |
| 1-1 2-2 3-3 4-4 | |