Не выходит из головы песня в том самом знаменитом горловом исполнении Людмилы Зыкиной, народной артистки СССР, сказавшей в одном из своих последних интервью: « ...а это ваше эС-эН-Гэ - то еще гэ». Очень, впрочем, может быть... Слова же песни такие:

Гляжу в озера синие,
В полях ромашки рву,
Зову тебя Россиею,
Единственной зову.

Дальше - круче:

Не знаю счастья большего,
Чем жить одной судьбой...

Ну, любовь, к родине, это, понятно, без вопросов. Но в чем она, эта любовь, выражает себя? В любви к власть предержащим, к своей истории, к культуре, к народу, к своей земле, то есть к лесам, полям и синим озерам? Об этом и поговорим...
Но сначала о Канарах, об испанском городке Лас-Пальмас, в котором этим летом по случаю удалось побывать.
Каждый день с шестого этажа четырехзвездочного отеля «Конкорд», где мы с дочкой завтракали, открывался замечательный вид на бухту и городской песчаный пляж, протянувшийся вдоль нее на несколько километров. Утром, до очередного прилива, начинавшегося где-то в одиннадцать, бухта была спокойна, отгороженная от океана (Атлантического) естественной преградой в виде каменного барьера, за которым бушевали волны, - спустя час они, уже накрыв этот барьер, начинали попирать плоский берег, каждый раз пробегая в накате метров пятнадцать по чистейшему песку... Раз, в затишье отлива, я даже сплавал к обнажившейся каменной гряде, так называемой литорали, полной невероятно скользких ванночек и ванн, где мальчишки добывали то, что не успело в буквальном смысле вовремя смыться...
И о погоде...
Были те пресловутые плюс 24 градуса по Цельсию, что держатся здесь круглый год, температура воды не больше двадцати двух, и над городом, пляжем, бухтой, в основном над ее левой частью, где начинались горы, весь день стояли, точнее шли облака, иногда вежливо раздвигаясь для солнца, чтобы сразу дать всем понять, что в этих африканских широтах оно довольно жгучее. Но в общем, Атлантика — она и в Африке Атлантика. У английского поэта-романтика Перси Биши Шелли есть знаменитая "Ода западному ветру". И я убежден, что освежительный дух этого ветра везде одинаков - и над городом Лас-Пальмас, и над Питером, и над Нормандией... В общем, если о погоде, то было скорее прохладно, чем наоборот, а временами даже зябко, как на моей родной Балтике...
Так вот с утра, с высоты шестого этажа открывался замечательный вид на эту бухту, на пляж, на котором где-то в десять часов происходило одно и тоже действо. Человек тридцать-сорок молодых людей, включая девушек, в красных жилетах, строились, делали какие-то упражнения и затем пускались в бег в одну сторону, а самые выносливые - еще и обратно. Потом этих молодых людей я видел рядом с собой на пляже — они представляли службу международного Красного креста — следили за порядком, с легких четырхметровых вышек, под которыми стояли надувные лодки с мощным мотором, наблюдали за плавающими, а еще — заботились об инвалидах-колясочниках. Их привозили сюда на автомобилях Скорой помощи, опускали вместе с креслом наземь с помощью подъемника, а затем желающих пересаживали на специальные надувные кресла, дабы предложить морские ванны. Два улыбчивых, приветливых и крепких молодых человека в гидрокостюмах закатывали таких инвалидов — в основном пожилых женщин - глубоко в воду, и те, с радостно-испуганным визгом качаясь на бурных волнах, получали свое море удовольствий...
Вы когда-нибудь видели у нас на родине, как прикованного к коляске инвалида купают в волнах? Я - ни разу! Вас бы это тронуло? Меня — да. А еще больше это тронуло мою пятнадцатилетнюю дочь, только начинающую осмысливать наше геополитическое бытие.
Пляж был чистый, в песке ничего, кроме песка, и секрет этого мы с дочкой постигли как-то поздно вечером, когда увидели в темноте на пустом пространстве, где только вдалеке у берега вспыхивали волны, огромную уборочную машину, которая катилась по пляжу, просеивая его и оставляя в себе ингредиенты размером больше одной песчинки...
Днем же время от времени из радиорепродукторов над головой раздавалась на испанском и английском информация, что данный пляж имеет диплом одного из самых ухоженных пляжей Канар и что-де надо его беречь и поддерживать на нем порядок...
Да и сам город Лас-Пальмас, кстати, совсем не туристский, а обычный, для своих собственных жителей, был пляжу под стать — ни соринки, ни пылинки, ни осколка бутылки, хотя пьют испанцы ничуть не меньше других народов...

А теперь заглянем в озера синие родной стороны, о которой в другой очень популярной песне поется:

Вижу горы и долины,
Вижу реки и моря, -
Это русские картины,
Это Родина моя!

Нужно сказать, что русские картины за последние годы заметно изменились, и не только благодаря гипермаркетам и макдональдсам. С автомобилизацией всей страны наши реки и озера оказались, как бы это помягче сказать, так засраны, что впали в кому. Думаю, это касается всех рек и озер России, к которым проложены хотя бы грунтовки... Раньше такого не было — свидетельствую как бывший турист, путешествовавший по весям Ленинградской области, равно как по долинам и по взгорьям Севера и Юга нашей казалось бы необъятной страны... На своих плечах харчей много не унесешь, да и то, по правилам и законам моей молодости остатки трапезы, в основном в виде консервных банок, надлежало закопать поглубже, и все. Теперь к рекам и озерам приезжают на колесах, с тоннами жратвы и питья. Пикник у воды - это и есть новая русская забава. После нее у той самой воды остается весь этот омерзительный хлам - никто из пировавших не удосуживается довезти его на своем средстве передвижения до ближайшей помойки. Возле деревни Ильмень на замечательном естественном песчаном пляже у знаменитого древнего озера Ильмень в это лето, как и прежде, я видел те же помоечные кучи мусора, основным ингредиентом которого были стеклянные и пластиковые бутылки ... В лучшем случае одноразовая посуда с остатками того, что не влезло в брюхо, банки и прочая дрянь были впихнуты в полиэтиленовые пакеты и заброшены в прибрежные кусты.
Я знаю эту публику, оттягивающуюся на пляже, насмотрелся за годы визитов... — это не какие-то там приезжие, не люди пресловутой кавказской национальности и даже не питерцы. Это местные жители, аборигены Великого Новгорода, гордые его историей... Возле деревни Холынья, знаменитой своей деревянной церковью 14 века и солеными огурцами, над высоким берегом реки Мсты, с выжженной от кострищ травой, со следами джипов и прочих парноколесных, я видел плакатик на куске фанеры. Текст его гласил: "Любишь есть и купаться? Убери за собой, чтобы человеком остаться". А рядом с плакатиком - все тот же срач. Впрочем, такой же как везде, в том числе и под Питером...
Вопрос: почему русский человек так себя ведет? Почему после себя он оставляет эти безобразные памятники свинства и антисанитарии? Он что, не приедет сюда больше? направится в другие, еще не оскверненные им, места? Ведь лето - это три месяца, в конце каждой недели есть два нерабочих дня, и если светит солнце, то снова хочется к воде, на теплый нежный песочек... Неужели он не думает о своем завтра или хотя бы своем ребенке, который в следующий приезд может поранить ногу о брошенный рыбий скелет или об осколок бутылки?
Раз я пробовал остановить двух местных ильменских подростков - они шли по пляжу, и один из них, вооруженный железным штырем, разбивал еще целые бутылки. Я выхватил этот штырь, сказал, что так делать нельзя, но помню, как подросток совершенно равнодушно, как на пустое место посмотрел на меня, и что было в его глазах, мне не передать — что-то, что, наверное, было еще на заре неокультуренного человечества... в них было неведение тьмы. Свое существование этот подросток не сопрягал ни с прошлым, ни с будущим, ни с самим собой, ни с тем, что его окружает, ни с какими законами и ни с каким представлением о том, что такое жизнь и как ее следует проживать. Он был табула раса, и такой же табула раса представляется мне сегодня то поколение, которое находится в состоянии наибольшей жизненной активности — где-то от 15 до 40 лет...
Как будто они живут по инстинкту сиюминутного выживания, по воровскому лагерному закону: умри ты сегодня, а я завтра. Они не думают о ближнем, если подразумевать под этим окружающий их мир. Они только потребляют, а остатки потребления бросают себе под ноги, пусть завтра о них же и споткнутся. Они идентифицируют свое существование лишь с чувством удовольствия, но никак не с чувством долга или ответственности — нет, даже не перед обществом, а перед самими собой...
Я не знаю, что с этим делать и как переломить это.
Впрочем, в метро на дверях есть желтая полоса с надписью — "придерживайте двери". Воспитательное значение этого немудрящего призыва трудно переценить. Большинство придерживает, чтобы дверь не ударила идущего следом. Это значит, что обращение действует, вырабатывая у человека определенный рефлекс поведения. Почему нет того же рефлекса по отношению к нашей погибающей природе? Почему телевидение, этот мощнейший механизм воздействия на нашу подкорку, не скажет хоть что-то на эту тему. Типа, бросил? — подними!
В аэропортах (и не только) Европы стоят урны с тремя секциями — для бумажек, для пластики и для стекла. Люди заглядывают — куда соответственно бросить мусор. Приучены.
А мы?
Вот появилась партия "Правое дело" с новым лидером - миллиардером и харизматиком - Михаилом Прохоровым. На свою рекламную кампанию (уличные щиты с собственным изображением) он, по его словам, выделил 100 миллионов долларов. Мне жалко этой суммы, потраченной зазря. Мне кажется, что он принес бы гораздо больше пользы и себе, и своей партии, и родной стороне, если бы записал на телевидения хотя бы один рекламный пятисекундный ролик о бережном отношения к природе, где после слов "Убери за собой" шли бы слова "Правое дело"...
Да, русские люди не слишком чистоплотны в ... Читать дальше »