В связи с процессом над Навальным, заключением его под стражу в зале суда и затем неожиданным освобождением, за которым несомненно козни первых лиц государства, Локас поневоле уже в который раз задумался о своей роли в выпавшем ему пространстве-времени. Когда-то словно именно для таких, как он, Галич пел: «Промолчи - попадешь в палачи». Был бы он москвич, несомненно вышел бы в числе тех десяти тысяч на Манежку, а может, и на Ярославский вокзал отправился бы – встречать… Не потому, что Навальный его кумир – отнюдь, а потому, что власть должна знать свои рамки, свои границы и оглядываться, когда она их переступает. Промолчи и завтра придут и за тобой – он и это хорошо понимает. Также он понимает, что протест таких простых людей, как он, должен быть тоже в рамках, очерченных Конституцией РФ.
Да, бывали у нас времена и похуже, при том что многие выдающиеся представители мыслящей интеллигенции пытались их оправдать, подавляя в себе свою человечность во имя небывалого социального эксперимента. Но они ошибались – тот же глубоко уважаемый Локасом Борис Пастернак. Человечность оказалась сильнее насилия. На тех временах ныне поставлен крест – приговор свершился. Опять же у Пастернака в одном из писем к еще ссыльному Шаламову ( 9 июля 1952 г.) есть такие строки: «Не утешайтесь неправотою времени. Его нравственная неправота не делает еще вас правым, его бесчеловечности недостаточно, чтобы, не соглашаясь с ним, тем уже и быть человеком».
И эта вполне достойная мысль не дает Локасу покоя. Локас понимает, что его ментального неприятия власти мало, чтобы быть человеком. И выхода на Манежку или, там, на Болотную – тоже мало. Но, думая о том, что еще лично он мог бы сделать полезного, кроме участия в демонстрациях и ядовитых заметок в ЖЖ, он понимает, что его время ушло и историю теперь делают другие.
А он что?
Однако вот продолжение той пастернаковской мысли, которая так захватила Локаса: «Но его ( времени - И.К.) расправа с эстетическими прихотями распущенного поколения благодетельна, даже если она случайна и является следствием нескольких, в отдельности ложно направленных толчков».
Это ужасная мысль. Чудовищная. Помните у этого же поэта:
Но разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не поднимаюсь с ней?
Но как мне быть с моей грудною клеткой,
Которая всех косностей косней?
Поэт сожалеет, что не укладывается в прокрустово ложе государственной диктатуры.
Те «в отдельности ложно направленные толчки» были землетрясением в девять баллов, которое обрушило всю российскую культуру и еще на сто лет вперед поработило дух России.