О последней английской версии «Анны Карениной» режиссера Джо Райта и сценариста Тома Стоппарда уважаемый Дмитрий Быков отозвался однозначно: «в жанре кала».
Хорошо, что прежде я посмотрел сам фильм и только потом прочел рецензию, столь незатейливо озаглавленную. Мое впечатление — я увидел подлинный шедевр, пожалуй, первую удавшуюся попытку приблизиться к сути бессмертного романа. Всего их, таких попыток, за историю кинопостановок было не меньше двух дюжин. Есть мнение, что это лучший фильм 2012 года. Согласен.
На ту же тему я видел три фильма, трех Анн — в исполнении Самойловой, Марсо и Друбич. Но для меня только теперь, только Кира Найтли, актриса с огромным драматическим диапазоном, внешне и внутренне совпала с той Анной, которую я представлял себе еще с первого прочтения романа в пятнадцатилетнем возрасте.

Кинематограф, хотим мы того или нет, часто берется за литературу, которая в свое время оставила след в нашей душе или живет в ней по сю пору. Кинокартине никогда не совпасть с нашим собственным чувством и впечатлением от прочитанного и пережитого. Наше воображение давно уже нарисовало собственную картинку, и потому когда сценарист и режиссер берутся за видеоряд широко известного, любимого миллионами — это всегда риск для создателей и вызов для зрителей. И как снимать кино, если это роман, а не рассказ? Ведь роман читается неделю, а фильм длится всего полтора-два часа... Каким должен быть киноязык, чтобы укладывать десятки страниц в несколько секунд киноленты? И что такое экранизация? — покадровое изображение того, что написано, или что-то иное, свое, навеянное или вдохновленное прочитанным?

Прилежная, дискретно-прямолинейная зависимость от текста — это то, что получилось у режиссера Соловьева. И я бы не стал его упоминать, если бы в свое время Быков не отнесся к той «Анне Карениной» с почтением и пиететом. Но, простите, там по большому счету маловато удач, начиная с выбора на главную роль Татьяны Друбич, у которой от Анны разве что смуглая кожа, но не масштаб личности... Фильм не впечатлил и не оставил следа. 15 лет подготовительной работы и... Мое искреннее сочувствие.

Райт и Стоппард пошли совсем другим путем. Я бы сказал — путем Феллини. На мой взгляд, они гениально решили проблему драматургии романа, переведя ее в жанр условно-театрального действа — с реальной сценой, реальным залом, с закулисьем и даже колосниками, откуда спускаются и куда поднимаются декорации. Это закулисное многоэтажное пространство с канатами и блоками, отчасти напоминающее парусный корабль, когда необходимо, легко прорастает новыми интерьерами, куда переходят наши герои — так во сне можно шагнуть с карниза многоэтажного дома к себе в спальню. Так наши сознание и подсознание меняются местами, так ощущения переходят в чувства, чувства в слова, так можно заблудиться в лабиринте навязанных извне правил... За фанерной декорацией открывается реальный пейзаж, а за условной пластикой жестов, поз и положений, за хореографией мизансцен — человеческая драма.

Фильм пропитан любовью к России, знанием ее реалий, а условность антуража как раз и снимает претензии к наличию «самоварного», если у кого-то, как у Дм. Б., идиосинкразия на сей предмет. У фильма стремительный захватывающий ритм, нигде не переходящий в спешку или скороговорку. Операторски он безупречен, музыкально непреложен, актерски блистателен. Разве что Вронский показался мне юноватым — но это от привычки считать его мужественным и брутальным. А какая культура кадра, сколько иконографических аллюзий! А метафоры! Супружеские отношения Каренина с Анной обозначены только одной деталью — педантичным выниманием из ящичка продолговатой шкатулки, в которой Каренин хранит презервативы...

Так о чем же кино, помимо того, что оно о нас, о нашем прошлом, о той исчезнувшей России, которую доконал октябрьский переворот 1917 года. Оно о том, что не могут разрешить и никогда не разрешат никакие революции и перевороты. Оно о мире чувств, о драме ревности и трагедии любви. И еще о долге, в том числе супружеском, который был столь болезнен и актуален для самого Толстого. Кто хоть однажды в жизни сталкивался с контроверзой между любовью и долгом, кто хоть однажды стоял перед таким почти невозможным выбором, того не надо агитировать за этот фильм.

Закончу эту реплику словами Дм. Быкова из той его некорректной и несправедливой статьи: «Не в вашей компетенции мстить и судить, все сложно, мир так устроен, чтобы в нем не было правых...»
Хотя можно закончить и словами Феллини, что его зритель умер.

Из моего блога на Эхе Москвы
13 января 2013, 08:30