Ветерок приличный, но не убийственный, как в прошлый раз, когда я выдержал его всего минуту: страшная скорость и единственное желание – прекратить этот мазохизм. Тогда я поднял кайт над головой, чтобы умерить свирепую тягу. Меня пронесло по инерции вперед, кайт остался за спиной, что чревато, и, как следствие, я потерял управление, наехал на стропы, одну разрезал кантом правой лыжины – на том катание и кончилось. С севера дуло так, что по заливу шла жесткая поземка, все снежные холмики превратились в когтистые лапы неведомых зверей…и ни одного кайтиста, кроме меня, психа. Считается, что ветер больше 12 м в секунду – опасен. Хотя я брал тогда свой малый кайт (парафойл), с небольшой парусностью.
Ну а тут солнце, и ветер хоть и резв, но не смертелен, почему я и взял свой большой кайт. Распаковался довольно быстро, и ноги довольно легко влезли в горнолыжные ботинки (не как обычно), для чего я изобрел ноу-хау: нагреваю ботинки предварительно на батарее, а затем упаковываю в две полиэтиленовые сумки, сверху и снизу - так что я вынул их из рюкзака еще тепленькими. А теплый ботиночный пластик гораздо податливей для ноги. Трапеция — типа спасательного пояса с лямками, перехватывающими бедра — надета и плотно подогнана. Все как подобает…
Над заливом в чистом небе плавали – я подсчитал – семь кайтов. Я -восьмой. Ветер поддавал изрядно, и, чтобы снарядить кайт, нижний его край пришлось присыпать снегом. Но вот я потянул за стропы, кайт приподнялся, наполнился северным ветром, я еще потянул - он отряхнулся от снега и взлетел, потянув за собой мощью в лошадиную силу, а то и в две…
Северный или южный ветры для василеостровского питерского кайтиста, то есть для меня – это лучший вариант. Это значит – ты несешься перпендикулярно берегу Финского залива от «Морской набережной» вдаль, а потом, развернувшись, летишь обратно. Очень удобно, тогда как, например, восточный ветер ( со стороны города) может отжать тебя далеко от берега, и попробуй потом, хоть галсами, вернуться. И вот я понесся под кайтом с умеренной скоростью вдаль. Условия идеальные. Наст на сантиметра три присыпан свежевыпавшим снежком, я мчусь на два маяка вдали, обозначающие фарватер для судов, идущих из города на Кронштадт и Петергоф и обратно.
До маяков было километра четыре, но ветер дул ровно, лыжи хорошо скользили. Мой фиолетовый, с красным правым ушком кайт плыл напротив солнца, заслоняя меня от него, его тень мчалась чуть позади меня справа, а когда я опускал кайт, делая им восьмерку, солнце резко ударяло по глазам, и все вокруг было ярким, белым, ослепительным и, пожалуй, прекрасным. Под лыжами то шуршание наста, то гул наледи, то шипение тормозящих снежных наносов… и вскоре я уже был у финиша.
Маяки оказались довольно серьезными сооружениями на бетонных сваях, видимо, вбитых в дно. Когда начнется летняя навигации, надо будет посмотреть, как они светят. Итак, возле ближайшего маяка я развернулся, чтоб пуститься обратно, удивляясь, что у меня все пока так гладко, и тут же из-за моего не слишком удачного маневра, кайт упал на снег, да еще успел перевернуться. Перевернутый кайт – это всегда нехорошо, но есть шанс, если ветер неслабый, развернуть его обратно, для чего одну сторону следует приспускать, а другую, наоборот, натягивать. Мне это удалось, кайт сделал оборот влево, как пропеллер, взмыл, но, увы, правый его край не полностью расправился, похоже, перехваченный парой строп. Кайт тянул, но его край висел сарделькой. Я опустил кайт, снял лыжи и пошел с ним разбираться. Пока я до него дошел, вернее, добежал, он еще под ветром успел покувыркаться, так что стропы еще больше запутались.
Есть негласное правило для кайтиста-чайника: не уезжать слишком далеко от берега. Мало ли что может случиться, и первая из неприятностей - если вдруг пропадет ветер. Тогда придется возвращаться на своих двоих, да еще в тяжеленных горнолыжных ботинках, да еще с горными лыжами… На сей раз я этим правилом пренебрег, и напрасно… От берега я был далеко, светило солнце, метрах в трехстах от меня чернели фигурки троих рыбаков. Но они мне не подмога. Лет тридцать назад, когда я, раскатывая на велосипеде по апрельскому льду залива, провалился в полынью, никто из таких вот рыбаков даже не пошевелился, чтобы мне помочь. Выбрался сам и велосипед не утопил…
Довольно долго я возился с кайтом, приводя его в рабочее состояние, а еще поговорил по телефону с женой. Она мне звонила раньше, когда я мчался к маяку и не мог достать мобильник. Я доложил, что со мной все в порядке и волноваться не стоит. А волновалась она привычно, поскольку знала, что с кайтом у меня просто не бывает.

Итак я наконец поднял кайт и двинул к берегу. Однако за это время ветер прибавил, и меня стало сносить в сторону от трассы, прямо к ковшу новой пристани, где летом теперь швартуются огромные многопалубные пассажирские суда-паромы из Скандинавии. Худо-бедно я прокатил с километр, в том числе через торосы, где льдины торчали из снега как шестилитровые бутыли из-под питьевой воды. Счастье, что мне удалось избежать столкновений. Ветер все нажимал, и, как я ни упирался, меня сносило все правее и правее - закантовать лыжи в насте не получалось и скорее не вперед, а вбок кайт и тащил меня. Если так будет продолжаться, то мне уже ни за что не выехать против встречного ветра - придется объезжать пристань с южной стороны. Поэтому я снова опустил кайт и, отстегнув лыжи, пошел налаживать оснастку, поскольку кайт опять успел кувырнуться.
Позвонила жена – сказала, что ей в «Ленту» за продуктами, а потом она может заехать за мной. Я сказал, что не знаю, когда буду у берега, поэтому заезжать не нужно. Снова возня со стропами – на морозе, при минус восьми, на ветру, с голыми руками… но, когда в крови адреналин, руки вообще не мерзнут.
Пока я приводил оснастку в порядок, ветер стал прерывистым, и так я и поехал - зигзагами, констатируя притом, что меня все равно сносит прямо к причальному ковшу. В какой-то момент ветер наддал, я не успел на него среагировать, и мой кайт с размаха носом, то есть воздухозаборниками уткнулся в снег.
Тэк-с… Это стало уже надоедать. До причала было метров семьсот, до берега еще плюс километр. Чтобы не упереться в причал, следовало двигаться галсами, под острым углом к ветру. Но к берегу таким образом не получалось - слева кайт начинал складываться, а это означало край ветрового окна, то есть минимум тяги. Оставалось повернуть обратно в сторону маяков, что я и сделал, рассчитывая все-таки отыграть у ветра потерянное. Я поднял кайт, и ветер, словно поджидая этого мгновения, задул так, что меня понесло со скоростью километров 50-60 в час. Господи, так быстро я никогда еще не ездил. Было страшно. Промчавшись с минуту в сторону маяков, я решил больше не испытывать судьбу и опустить кайт. Но как это сделать на такой скорости? От меня ничего не зависело – не я кайтом, а он управлял мной. С трудом я подтянул на себя нижние стропы – кайт заполоскал левым краем, превращаясь в тряпку, но правый надутый край продолжал тянуть – правая рукоятка вырвалась у меня из руки, и, чтобы не упасть, я выпустил кайт. Он схлопнулся, перевернулся в воздухе, свалился в метрах пятидесяти от меня и пополз по снегу – я же припустил за ним, чтобы успеть схватить за ручки. К счастью, кайт так сложился, что скольжение его замедлилось, и я его настиг.
Что в результате? Я снова далеко от берега. Кайт запутан и, похоже, у меня начинаются серьезные проблемы - я не могу добраться до берега. Солнце опустилось ниже, время шло…
Очередной звонок от жены:
- Ты как? Я еще могу за тобой заехать.
- Не знаю. Позвони через минут сорок. Может, я уже буду у берега. А пока далеко.
- Все нормально? – спрашивает она.
- Абсолютно! – говорю я. - Тут хорошо, солнце…
Снова все распутав и наладив, и поехав, на сей раз я остановился еще ближе к пристани – до нее оставалось метров триста, но меня уже отнесло так далеко от моего маршрута, что двигаться дальше не имело смысла. Снег был легкий, рассыпчатый, мои затупившиеся лыжи невозможно было закантовать в жестком насте, сопротивляться мощной тяге я не мог – и меня просто волокло поперек желаемого направления…
В общем, я решил, что с меня на сегодня хватит – осталось сложить кайт, смотать оснастку и пехом дойти до причальной стенки, а там подняться, переобуться и двинуть к берегу. Но тут оттуда послышался лай собак, и я вспомнил, что территория эта охраняется. Не только собаками, но и людьми. Паспорта у меня с собой не было, а разборок, порванных брюк и задержаний как-то не хотелось. Придется идти в обход. Это еще плюс километр. Сложенный кайт я запихнул в рюкзак. Снятые лыжи соединил прочной резинкой от эспандера. Посмотрел на часы - прошло сорок минут, а жена не звонила. Я полез во внутренний нагрудный карман куртки за телефоном – его там не было. Не было его и в нижних карманах куртки и в карманах лыжных брюк...
Как же так? Уронил? Потерял? Однажды я уже терял на заливе телефон и тоже из-за кайта. Я ощупал куртку, жестко перепоясанную трапецией, за крюк которой и цепляешь стропы кайта – одними руками это чудовище удержишь недолго. Телефон мог из кармана выпасть внутрь куртки, однако его там не было. Значит, он выпал наружу - я ведь расстегивал куртку, чтобы достать его… Я подумал о всех занесенных в него номерах, которые потеряю, а еще о том, во сколько мне обойдется новый телефон при нынешнем моем ( надеюсь, временном) безденежье, и решил вернуться обратно по следам к своей предыдущей остановке, где я и говорил по телефону в последний раз. Видимо, я выронил его, когда наклонялся над оснасткой с ее чертовыми узелками…
Взвалив рюкзак на плечи, с лыжами в руках, в тяжеленных горнолыжных ботинках, совершенно не приспособленных для ходьбы, я потопал назад. Да, проехал я километр-полтора, одолел их, можно сказать, потом и кровью, и теперь все это коту под хвост. Жаль. Но и телефона было жалко. Мысль – наплевать на него и забыть, было, появилась, но я ее отмел. Телефон е ... Читать дальше »