Он шел впереди меня по подземному переходу к вестибюлю метро, прижимая к себе два вазона, набитые букетами роз, по штук двадцать в каждой целлофановой обертке – белые, красные, розовые… Он только что конфисковал их у уличных цветочниц, торгующих в неположенном месте, к тому же без лицензии, - изъял на законном основании и вот теперь нес куда следует. Надпись на тучной спине «полиция», на поясе кобура с пистолетом, наручники, дубинка - весь джентльменский набор охранителя нашего с вами порядка.
Роз этих в двух вазонах по грубой прикидке было на тысяч пятнадцать-двадцать, но никто не бежал за ним следом со слезами мольбы или с криком «караул, грабят!», никто не обращал на него особого внимания. Человек при деле, при исполнении своих служебных обязанностей… Хотя в походке его, в скованности жирноватых плеч, в поставе головы на толстой шее все-таки читалась какая-то неловкость. Трудно, даже при исполнении, изгнать из себя человеческое, которому учат с детства: не убий, не укради.
Очень хотелось крикнуть ему в спину что-то ядовитое, что-то типа: «С женским праздником, старшина! Хороший улов! Почем продаешь?» Но последствия... Затаскивают в дежурку: кто такой? К счастью, у меня в кармане корочка члена Союза писателей Санкт-Петербурга (а раньше – СССР). Возможно, отпустят. Но, может, и спрашивать не будут - просто заломят руку, а когда я попробую сопротивляться, составят протокол и засадят на 15 суток за неподчинение властям и скол эмали на переднем зубе старшины.
Проглотить ком в горле, сделать вдох и выдох, справиться с приступом тошноты и пройти мимо. Утереться и забыть. Разве не так мы утирались все годы советской власти, каждую минуту напоминавшей, что государство – все, а ты – ничто. Разве не о том же шабаш последних лет…
Спустившись по ступенькам, он прошел в вестибюль, толкнув ногой стеклянную дверь, которую по причине занятости рук, разумеется, не мог придержать согласно наклейке на ней, и направился к дежурной комнате полиции, где мысленно я только что побывал.
Наряды там по человек пять: менты, охранники – стоят вдоль ручейка выходящих с эскалатора. Смуглых, с неславянской внешностью, отсеивают, пропускают через рамку, проверяют документы, уводят в дежурку, откуда неславяне выходят несколько озадаченными…
Но это же ради нашей с вами безопасности – дубинки, наручники, пистолеты, рамки.
А для любимых - цветы. По праздникам.
Надо полагать, изъятых роз там завтра на всех хватит – для жен, любовниц и дочерей.