Давно не писал поэм. А те, что писал, на всякий случай называл монологами. Мало ли... А тут заполночь так захотелось написать поэму, хотя бы маленькую, что отдельные строки даже приснились. Сел с утра и к вечеру… Вот она. Читайте…))

В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ

На лестничной клетке он вылез в окно
К балкону ее, что был справа и выше,
Чтоб крикнуть ей что-то... раз все решено,
К чему ему глупой надежды излишек.

Был наглухо выход закрыт на балкон,
А в комнате, там, за двойными дверями,
Где столько ночей обнимал ее он,
Поставлена точка была в мелодраме.

Иначе, пожалуй, и не назовешь
Сюжет, что меж ними случился тем летом:
Да, был Коктебель, откровения дрожь,
И море, и звезды, и только с рассветом

Желанье - едва ли оно шло на спад -
В покой превращалось, в двойной, неразлучный,
И мир за стеною был дремой объят
И благом, исполненным собственноручно.

Вдали окликали рассвет петухи,
И звезды сползали за край окоема,
И гор освещенные солнцем верхи
Смотрели в оконца их летнего дома.

Такое случалось на несколько дней,
А тут счастье шло полноводной рекою…
И месяц спустя он отправился к ней,
В обмолвках уже называя женою.

И вновь распахнулся для них небосвод,
И рядом была соучастница-осень,
Пока, позвонив, не отнял ее тот,
Кто ранней весной навсегда ее бросил.

И рухнул, казалось, безвременный рай,
Качнув небеса, как высотное зданье,
И два этих слова: «прости» и «прощай»
Сложились, как формула тайного знанья.

Да, он третий лишний, и пусть это так,
Однако любовью пристукнутый напрочь,
Ну да, ну понятно… и он как слабак
Не хлопнет дверьми, а останется на ночь,

И утром… Но был беспощаден ответ.
Вспылив, вслед за ней он поднялся со стула,
Оделся в прихожей и выключил свет,
Она ж на удачу ему подмигнула.

Подумал, не много ль случилось потерь,
Не мало ли черти его помотали,
Но только вверху не захлопнулась дверь,
Как будто еще от него что-то ждали.

Он бросился, как полоумный, назад,
Застав всю в слезах на холодной площадке,
Но он в полутьме не прочел ее взгляд -
«Как трудно уйти…» - собрал воли остатки

И ринулся вниз, как в свободный полет,
Как в черную прорву и без парашюта,
Но все еще мнилось - она его ждет
И дверь не захлопнулась там почему-то…

…Балкон возвышался на лестничный марш -
Нет, не дотянуться свободной рукою,
И это был сталинский пятый этаж,
Еще с дохрущевской, иной, высотою.

Тут пояс бы мог подойти от плаща…
И брякала пряжка в железо ограды.
Когда б зацепить, подтянуться и – ша!
Знай наших! И даже награды не надо.

Держась за фрамугу, затылком к стене,
Одной лишь ногою на скользком карнизе…
Чего он хотел в той ночной тишине,
Когда чей-то голос послышался снизу?

Вернее, не так – он увидел внизу
Глаз божий, отчетливый, как междометье,
И радужку листьев, и зрак… навесу
Застыв в удивленье меж жизнью и смертью.

А голос был рядом, спокойный, но все ж,
Пробравший до самой его сердцевины…
«Еще лишь движенье и ты упадешь…» -
И словно в себя он вернулся с повинной.

Потом в глубь земли эскалаторов ряд
Его опускал под покорность коровью,
Все дальше, туда, где один только ад
Для павших, как он, согрешивших любовью.

Потом, вероятно, был Курский вокзал,
Возня голубей под немыслимой крышей,
И он просыпался и вновь засыпал,
И сон был все выше, и выше, и выше…
17 окт. 2018