В минувшее воскресенье гулял вдоль правого берега речки Смоленки - от улицы Наличной до улицы Кораблестроителей. Еще сравнительно тепло, на набережной в основном молодежь, с бутылками и банками напитков - пива по преимуществу. Выставляют на гранитную ограду, выпивают, потом... Плавают стаи уток, опережая друг друга, охотятся за крошками булки, что бросают с берега. Желтые листья, тоже сбившись в стаи, медленно сплавляются к заливу. Над спрямленным руслом посажены только лиственницы, стало быть листья попадали выше по течению, с кладбища - Смоленского на том берегу и Братского — на этом. А еще плывут бутылки, то есть горлышки над поверхностью воды. Бутылок много. Пока шел от моста к мосту - где-то не меньше пятидесяти... Качаются, как поплавки, но вскоре утонут... Видимо, уже сейчас дно Смоленки на этом почти километровом участке выложено бутылками — это наш культурный слой, который разгребать нашим внукам... Дно и растительность уткам не нужны — их кормят с руки. Они так к этому привыкли, что остаются на зиму. Зачем улетать в дальние края, когда есть даровой хлеб. Это уже наши, русские, утки-патриотки, наша национальная гордость и национальное достояние. Где кормежка, там и родина.

Бутылки бросают в воду тоже свои, наши, русские, петербуржцы, а не какие-то там приезжие чужаки непонятной национальности. Это поколение, чье сознание формировалось в лихие девяностые — и вот, выросшее, оно являет себя во всей красе своих навыков и привычек. Красота природы для него не существует, оно не знает, что такое экология окружающей среды. В годы ментального созревания оно прошло мимо этого. Многие называют его потерянным поколением. Возможно, так оно и есть. Государству было не до них, по всей стране шли бандитские разборки, расхватывалась собственность, в школах и институтах учителя почти ничего не получали, дети почти ничему не учились. И не научились. Разве что выживать. Не скажу, что это поколение — генетический мусор, но оно дикое, жесткое, малообразованное. Да и «культура» 90-х была дикой и жесткой. Точнее, ее как таковой и не было А был какой-то субкультурный конгломерат, отдающий лагерной парашей. Когда рухнуло государство СССР со всеми его правилами, запретами, когда исчезла цензура, и на сцену вышел андеграунд, поначалу думалось: вот сейчас наконец мы увидим подлинную культуру, которую не пускали, которая таилась, которой зажимали рот. Но на поверку там ничего, собственно, и не оказалось — помню выставки доморощенного питерского авангарда в Гавани, помню музыкальные концерты питерского рока... все это теперь в прошлом и навсегда. Даже не успело стать культурным слоем... Это был просто остатний выход газов после грубой, так и не переваренной пищи под названием марксизм-ленинизм...
И все же в той дикой вольнице 90-х ощущалось для России какое-то иное будущее, какие-то перемены. Но потом...
Лет пять-шесть назад я написал полушутливое сатирическое стихотворение:

Спущусь я к берегу Смоленки
В декабрьской ночной тиши,
Там утки, подогнув коленки,
Застыли, будто голыши.
Я накрошу беднягам хлеба,
Мне этих глупых тварей жаль,
Им провода закрыли небо,
Кварталы заслонили даль…
Голимо жить на водной глади,
Скользя, карабкаться на лед,
Кормежки ждать, поевши, гадить
И мерзнуть ночи напролет.
Жизнь не сложилась, мир паскуден,
Перевернулся календарь.
С экрана что-то скажет Утин,
И все поежатся, как встарь.

Слышал фразу в полночной беседе по Первому каналу с Познером: у нас-де (то есть у русского народа) комплекс победителей. Это сказал актер Машков, сыгравший в одном голливудском фильме злодея снайпера Сашу, преследующего хорошего американского парня-летчика, коллеги которого бомбили Белград... И вот совсем недавно с удивлением обнаруживаю вышеназванного актера в компании активистов Народного фронта, благодарно окруживших своего лидера, - как раз прошел их съезд, так мучительно похожий единодушным выражением лиц на съезды КПСС... Все-таки какой же у нас комплекс — победителей или рабов, замирающих при Хозяине в сервильно-холуйском трепете?

На обратном пути по берегу Смоленки попался мне лет двадцати пяти-тридцати мужик — он допивал из банки свой энерджайзер. Допил и воровато оглянулся с намерением бросить пустую жестянку в воду.
Я не выдержал и, проходя мимо, сказал:
- Бросай, бросай, а то там еще мало мусора.
Я пошел дальше, не оглядываясь, а только задавая себе вопрос — не догонят ли меня и не дадут ли по кумполу. Нет — догонять и разбираться со мной тот молодой мужик не стал. По тому, как он тогда оглянулся с жестянкой в руке, было видно, что остаток совести есть и при нем. А совесть, даже одна-единственная ее крупица, дает надежду...