Сегодня в топе самых обсуждаемых новостей – просьба братьев Михалковых, они же Кончаловские, через вхожего в их дом ВВП о выделении для них одного миллиарда рублей на организацию сети российского быстрого питания, иначе фастфуда… В порядке импортозамещения: вместо чуждого нам Макдональдса – патриотичное «Едим дома!». Все СМИ, разумеется, встрепенулись и зубоскалят. Для одних это генетическая тяга знаменитого клана к шоколадной жизни, для других верный признак угасания таланта, который больше не кормит, третьи убеждены, что это чистый пиар, дабы напомнить о себе, а заодно и о затухающем пищевом бизнесе ближайшей родственницы Андрона.
Так или иначе, просьба о миллиарде явно увеличила количество недоброжелателей у звездных братьев. Ну, с младшим все более или менее понятно, но старший, человек несомненно умный и циничный, мог бы представить себе последствия такого шага. И тем не менее...
Пока братьям отказано в приоритете – дескать, правила для бизнеса у нас одни, вставайте на общих основаниях в общую очередь. … Впрочем, и на правительство есть управа в лице своевольного Кремля… Так что еще не все потеряно.
И тогда фастфуда по-российски нам не миновать, хотя сегодня в каждом гипермаркете, в каждом… как его… под стеклянными витринами пока навалом этих жареных и пареных цыплят, рыб в кляре, мясных котлет, в том числе по-киевски, свиных ушек в маринаде, салатов оливье, селедок в масле, а также в майонезе под шубой и еще с три десятка разных слегка подветрившихся за ненадобностью предложений. В чем же новация братьев, зачем, честно говоря, им миллиард? Украсть нельзя, а снять взамен кино — кто позволит?
Я же в связи с этими, как нынче выражаются, терками вспомнил фастфуд своего послевоенного детства. Хватаешь из рук мамы кусок черного хлеба с маслом и щепотью соли и снова во двор.
( Я на Эхе Москвы)

Слушая по телеканалу «Культура» Эрнста Неизвестного, которому вчера стукнуло 90 лет, и который, вроде, в полном здравии, Локас вдруг услышал из уст знаменитого скульптора, давно уехавшего от нас, то, о чем и сам последнее время догадывался. Эрнст сказал примерно следующее: Что такое мудрость – к мудрости приходишь тогда, когда уже почти ничего не можешь, это не можешь, то не можешь, подраться уже не можешь – вот вроде и мудрым стал…
Верно! - Чуть не вскочил с дивана Локас. – Мудрость, она от немощи. Пока ты в силе, какая там к черту мудрость?
Разве мудр был наш русский гений Пушкин, отправляясь на дуэль? Мудрый бы понял, что его могут убить, и выкрутился бы, сказавшись больным или еще что. А Пушкину, одному из умнейших людей своего времени, какая-то честь оказалась дороже собственной жизни. Честь, о которой сегодня ни у кого нет ни малейшего представления…
А Лермонтов, тоже гений и умница, каких мало, но разве в нем был хоть один гран мудрости? В обществе невыносим, ко всем приставал с ядовитыми шуточками, разозлил дурака Мартынова, напросился на дуэль, да еще и стрелять в него отказался. А до того стихи написал о собственной смерти…
Нет, это за гранью…
А Достоевский с Толстым – разве были мудры эти два гения, однажды решившись на личную встречу и беседу по душам? Боже, как они после этой беседы были разочарованы друг в друге.
« Не то, все не то!»
Ну разве мудрые стали бы выяснять, у кого взгляды на мир более правильные?
Во многой мудрости много печали, - говорил Экклезиаст. И Локас всегда задавал себе вопрос – а печаль-то отчего? А теперь стало понятно: печаль от немощи, а вовсе не оттого, что ты такой умный, и все тебе на земле и выше открылось в истинном свете...