***
Уходить из этой жизни в полной ясности сознанья
Как-то даже неприлично и почти что моветон.
Лучше прежде стать придурком, маразматиком и фриком
И с Альцгеймером в обнимку вовсе фишку не рубить…

***
Лучше жить с одной рукою, чем с одной и той же бабой, -
Так понятно и прозрачно сам Наполеон сказал,
Сосланный на дальний остров, брошенный и одинокий.
А иначе бы признался: баба лучше, чем рука.

Отцовские очки мне стали впору -
Какую бы узреть благую весть?
Он одолел до смерти книжек гору,
Мне, если честно, столько не прочесть.

Смотрю сквозь те же цейсовские стекла
Угрюмой ночью, суетливым днем…
Не то чтоб время сдулось и поблекло,
Но сколько неувиденного в нем.
7 октября 2016

Все пакостней от перемен,
И нет ответа у задачки:
Зачем, так и не встав с колен,
Мы опустились на карачки?

На днях Локас, большой поклонник творчества Алексея Германа, принявший и полюбивший все его фильмы, включая Хрусталева, осторожно заглянул на канал Культура, где решились показать завещание кинорежиссера нам, еще живущим. О его картине «Трудно быть богом» Локас был наслышан и начитан, и даже какие-то отдельные кадры видел. И знал, что одни говорят, что там фу… одна сплошная копрофилия, а другие, что это уф… типа гениально.
Смотрел Локас на это дело недолго, минут двадцать, вспомнив, конечно, и Питера Брейгеля Старшего и Босха, и много еще кого и чего…
Ну что, каждый художник имеет право на свое высказывание. А Алексей Герман, несомненно, большой художник.
Но такое его высказывание Локас принять не смог – потому что как с этим жить? С этим жить невозможно. А умирать он пока не собирается. Но, и умирая, он подумал бы, что жизнь прекрасна, несмотря ни на что.
__________________________
Вот тут все pro et сontra:
https://www.kinopoisk.ru/film/40783/press/

По пути к метро Локас обратил внимание, что газоны с травой не кошены, заросли бурьяном и лебедой и завалены мусором – бумажками из-под мороженого, полиэтиленовыми мешками, бутылками и банками из-под пива, разовой посудой, окурками и прочей дрянью...
Ага, подумал Локас, знать, холода близко... таджики подались в Таджикистан, узбеки в Узбекистан, а киргизы в Кыргызстан…
Остались одни русские, а они за собой не убирают – не царское это дело…

Сегодня, 3 октября, в редакции "Звезды" был круглый стол на тему: "Власть слова и слово власти"
(К 70-летию постановления "О журналах "Звезда" и Ленинград"").
Я там присутствовал - по приглашению. Выступали историки и литературоведы. Основная мысль: народ, победивший в Великой Отечественной войне, почувствовал свою силу. Всем казалось, что теперь жизнь будет другой, свободной. Народ это заслужил. Ольга Берггольц писала в своем дневнике: победив немецкий фашизм, мы должны победить у себя в стране советскую редакцию фашизма…
Постановление, инициированное Сталиным, было направлено на то, чтобы все вернуть на свои места – в прокрустово ложе страха и террора. Спустя два года после этого постановления взялись за музыку и композиторов, затем - расстрельное Ленинградское дело и Дело врачей ("безродных космополитов"). Только смерть Сталина (скорее всего - насильственная) положила конец этой новой волне кровавого безумия.
Ниже образчик текста того самого постановления, отмененного лишь в 1987 году на закате СССР.
Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б)
О журналах "Звезда" и "Ленинград"
14 августа 1946 г.
ЦК ВКП(б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде
литературно-художественные журналы "Звезда" и "Ленинград" ведутся совершенно неудовлетворительно.
В журнале "Звезда" за последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писателей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений.
Грубой ошибкой "Звезды" является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции "Звезды" известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу
молодежь и отравить ее сознание. Последний из опубликованных рассказов Зощенко "Приключения обезьяны" ("Звезда", № 5-6 за 1946 г.) представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских людей. Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми,
с обывательскими вкусами и нравами. Злостно хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами.
Предоставление страниц "Звезды" таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко,тем более недопустимо, что редакции "Звезда" хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь как "Перед восходом солнца",оценка которой, как и оценка всего литературного "творчества" Зощенко, была дана на страницах журнала "Большевик".
Журнал "Звезда" всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, "искусстве для искусства", не желающей идти в ногу со своим народом наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе.
Предоставление Зощенко и Ахматовой активной роли в журнале, несомненно, внесло элементы идейного разброда и дезорганизации в среде ленинградских писателей. В журнале стали появляться произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада.
Стали публиковаться произведения, проникнутые тоской, пессимизмом и разочарованием в жизни (стихи Садофьева и Комиссаровой в № 1 за 1946 г. и т.д.). Помещая эти произведения, редакция усугубила свои ошибки и еще более принизила идейный уровень журнала...
И т. д. и т. п.

***
Тогда, в то время молодое,
Равняясь на искусства флаг,
Предпочитал я все больное,
С подвывертом, не просто так...

Мои тогдашние кумиры
И ныне в спросе и цене,
Но с ними пасмурно и сиро,
И как-то неприютно мне.

В искусстве все на чет и нечет,
В нем отклик для любой души.
Одних оно тишком калечит,
Других напутствует в тиши.

И кто ответственен за выбор?
Око за око, зуб за зуб?
"А вы ноктюрн сыграть могли бы
На флейте водосточных труб?"

И я переводил - и письменно, и устно.
И даже в неглиже, и даже на войне.
И на зубах хрустит язык, как лист капустный,-
Того, что он второй, вполне хватает мне.
Но дальше за вторым проглядывает третий,
Ну, а четвертый неподатливо упруг...
Ах, эти языки... семь тысяч их на свете...
Услышишь на бегу - и отзовешься вдруг.

***
Глухою порой листопада
Он стонет во сне, как в бреду:
- Ну что вы, постойте, не надо!
Постойте, я сам упаду...

1948 год. 31-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции, которую теперь называют не иначе как переворотом, с чем я согласен...))
Я со своей тетей Тоней, второй мамой. Рига.
Мне шесть лет - я счастлив и горд, что мне доверили нести звезду на древке.