Главная » 2011 » Сентябрь » 12
Не атеист я, не агностик -
Зачем без нужды в петлю лезть?
И веры рудиментный хвостик
У нас на всякий случай есть.
Liluвый Кубера, 12 сентября
Категория: Бера, Уба и Кубера | Просмотров: 1582 | Добавил: lilu | Дата: 12.09.2011 | Комментарии (0)

Памяти Стаса Золотцева

В первый же день нас пообещали сводить туда, и, выходя за крашенную известью калитку, мы нетерпеливо поглядывали вдаль , на большие ярко-зеленые холмы, обрезанные крайними домиками переулка .Однако день выдался жаркий, на солнце оглушительно пекло, и после обеда, состоявшего, наверное, из десяти блюд, мы неподвижно лежали под свежими, прохладными, твердыми от крахмала простынями... К тому же, Стасу пришла телеграмма: северная его родня интересовалась, как он устроился у родни южной, и вызывала на телефонный разговор. Не удалось нам сходить и назавтра - шатались по городу, щурясь от его белых слепящих стен, потели на почте, пили сухое вино - его наливали нам из больших банок - на трамвайной остановке прятались под акациями, которые на солнце складывали щепоткой листья, а в тени наоборот - расправляли их, снова пили вино и, поднявшись по местной "лестнице поцелуев", смотрели, раскрыв рты, на раскаленное синеватое марево, в котором плавали черепичные крыши и верхушки кипарисов. И только на третьи сутки, к вечеру, когда с железной крыши сарая ушел последний треугольник прямого света, и наш дворик стал остывать от жары, мы вдруг ясно почувствовали, что паломничество состоится.
У нас еще не высохли головы после обливания под гремящим рукомойником, и приятная прохлада покоилась под рубашками на груди и между лопаток, когда наконец все двинулись в путь. Впереди шла тетя Марианна, повязав гордо закинутую седую голову пестрым платком, за ней широкозадый Гоша, южный человек с живыми глазами неисправимого оптимиста, рядом - рано погрузневшая его жена Лида, далее шестилетняя Майка, их дочь, следом Фрида, Стасова двоюродная сестра и наконец мы со Стасом.
Мы спускались по переулку, вернее, по каменной лысине горы, на которой местные жители ежедневно запечатлевали содержание своих помойных ведер, на тропе вытягивались в цепочку и, влекомые вниз властной силой тяжести, все перебирали и перебирали ногами, больно отбивая пятки. Майка вскрикивала, залетая в колючки, я с готовностью протягивал ей руку, но она каждый раз упрямо прятала свои за спину, и черные круглые глаза её выражали сложные чувства.
Солнце уже не обрушивало на голову свое избыточное гостеприимство, и цвета, запахи постепенно приходили в себя. Внизу, припав к коричневому дну с трудом текла известная только лишь из истории речка Салгир, а ранее не виданные нами катальпы пошевеливали над ней своими огромными ушами-листьями, словно прислушиваясь к слабому говору воды.
Тетя Марианна, мудрая и экономная в движениях, все отставала, повторяя, что торопиться некуда, Лида, некрасиво кривя рот, поругивала Гошу, а Фрида, возбужденная и раскрасневшаяся, оглядывалась на нас со Стасом, хлопала себя прутиком по тонким, безнадежно белым ногам с острыми коленками и, задыхаясь, пробовала петь: "На тебе сошелся клином белый свет!"
- Фрида! - кричал со значением Стас.
- Что, мальчики?
- Фри-да, ты ври - да не завирайся!
Фрида сердито замолкала и было непонятно, кого больше она осуждает - меня или Стаса.
Спуск кончился и начался подъем. Продравшись через металлические заросли репейника, мы оказались в чьем-то личном дворе и, поплутав, вышли наконец на узкую - лицом к лицу не разойтись - улочку, которая резко меняла направление под натиском густо побеленных заборов. Запахло примусами, остатками обеда и теснотой, и, когда мы вырвались наконец на те холмы, то, не сговариваясь, разом облегченно вздохнули - так здесь было просторно и гулко. Мы оглянулись на белые домики из ракушечника, отступившие за изумрудно-зеленые кроны, и двинулись вперед. Вот они - холмы. Только теперь они были не такими уж зелеными, как издали, трава была редкой и коротенькой, как щетина на старой одежной щетке, и сквозь её бедный покров проглядывала скупая иссохшая земля. То и дело попадались колючки - они бренчали своими мечами и копьями и с утомительной прямолинейностью намертво впивались в ноги.
Кажется, никто из нас и не заметил того момента, когда мы ступили на территорию древнего поселения. Это было обидно. Ведь только с музейного порога человек добровольно отказывается воспринимать вещи нормально, и в лице и походке его появляется сосредоточенно-благостное почитание. Да, да, значение предмета зачастую зависит лишь от места, где он находится - ничего тут не поделаешь - и вот мы топтались среди поросших травой канав и рвов и решительно ничего не чувствовали. Были тут еще какие-то круглые ямы, но что они могли нам рассказать?
Сомнения разрешил Стае. Порыскав, он поднял с земли явно современный, хотя и заржавленный, лист железа, на котором сквозь разрушительные следы, оставленные стихиями, проглядывала какая-то надпись. Так мы узнали, что пришли. Да, здесь жили скифы, очень давно, еще до новой, или чуть позднее - даты были стерты - эры. С совсем новым чувством мы бросились к этим ямам, будто теперь они и в самом деле обрели свою историческую, до гулкости, глубину. Это были как бы кувшины с узким горлом, в человеческий рост, выдолбленные в каменном теле скалы.
- Здесь скифы хранили зерно и разную прочую пищу, - услышали мы над собой голос Фриды, видимо, решившей, что обижаться на нас не стоит. Что там было теперь? Там было все, и еще там было мокро после недавних грозовых дождей. Гоша тоже заглянул, дернул носом и, обведя все жизнерадостными глазами, заявил, что неплохо бы держать здесь сварливых жен.
- И болтливых мужей, - мгновенно отозвалась Лида.
Следующим экспонатом был каменный сарай, с обитыми жестью воротами, на которых висел тяжелый замок. Вытянув шеи, мы пытались отгадать, что там внутри, а Фрида, так и не вспомнив - что, пренебрежительно постучала по воротам своим прутиком и отошла в сторону, приглашая последовать её примеру. Но нас манил склепоподобный сумрак, густевший внутри за забранными решеткой окнами, десятки вопросов повисали в воздухе, не находя ответа. Что было делать?
Вот тогда-то он и появился, старик с ключами. Он поспешно спускался со взгорья, где в отдалении виднелся по всем признакам вполне жилой дом, - он спешил к нам по бездорожью, пренебрегая крутизной, попеременно поглядывая под ноги и на нас, словно боясь, что мы исчезнем. Мы следили за ним сначала с тревогой - не попадет ли за непрошенное вторжение?, а затем с надеждой, потому что в том, как он издали кивал нам, как позванивали его ключи, со всей определенностью проступало приветствие.
- Вижу, товарищи, и догадываюсь, - срывающимся от спешки голосом еще издали заговорил он, уже не сводя с нас своего восторженного взгляда, - вы ко мне! Добрый вечер!
Мы поздоровались, а все его четыре безукоризненно круглых «о» прокатились мимо нас дальше по склону.
- Неаполь наш Скифский пришли посмотреть? - подходя к нам, продолжал он, оглядывая каждого, словно еще не веря, что у нас одна общая цель.
- Да! - откликнулись мы. - Было бы очень интересно.
Старик просиял счастливой улыбкой и словно обнял всех нас влюбленным взглядом:
- Одобряю ваше намерение, товарищи, и охотно вам все покажу и расскажу.
Самым примечательным в его внешности была голова. По форме она удивительно походила на грушу, черенком вниз, или на перевернутый кувшин, а так как она была совершенно голой и гладкой, то, казалось, сама, самостоятельно посвечивает в вечерних лучах. Глаза у него были поставлены так близко, что вдвое увеличивали силу взгляда.
- Это сторож,- шепнула Фрида, - я его знаю.
- А раскопки, раскопки давно здесь были? - деловито спросил Гоша.
Старик, уже собиравшийся что-то сказать, посмотрел в его сторону и, мучаясь от того, что начинает не сначала, ответил:
- Археологическая раскопка Академии наук, товарищи, началась в тыща девятьсот сорок девятом году и велась до тыща девятьсот шестидесятого года. С тех пор, товарищи, я и вожу здесь интересующихся.
Боясь, что его снова перебьют, он заторопился к каменному сараю, приналег к замку и, погремев железом, медленно распахнул перед нами тяжелые двери.
Что мы увидели? Сначала мы не увидели ничего, а затем из полумрака выступила голова старика, белые откуда-то взявшиеся на нем нарукавники и указка, которую он держал наготове, как дирижерскую палочку. Старик попросил тишины и начал внезапно задрожавшим голосом:
- Находимся мы с вами, товарищи, в Неаполе-Скифском, а лет ему более двух тыщ. Вы заметили, наверно, каменный остов, товарищи. Идет он снаружи и является городской стеной толщиной восемь с половиной метров...
- Заметили, заметили, - закивали мы.
- Я не заметила, - сказал Майка, и все сердито зашикали на неё.
- А городская стена, - выждав, продолжал старик, - была великих размеров и надежно всех охраняла.
- А это, это что? - ткнул бесцеремонным пальцем Гоша в прикнопленные к фанерке фотоснимки.
- А не надо спешить, - строго глянул на него старик, - все я вам расскажу и покажу. - И, сделав таинственное лицо, продолжал:
- Вы и не догадываетесь, товарищи, что находитесь не где-нибудь, а в гробнице, и на фото перед вами вождь лежит, скифский Скилур. Посмотрите на личико! Вот так, товарищи, - близко посаженные глаза старика заблестели, - сколько лет прошло, а он здесь как молоденький. А ведь жил он до нашей с вами эры.
Мы растерянно переглянулись. То, на что указывал нам старик, не было "раскопкой". Это была работа знаменитого скульптора-антрополога Герасимова - предполагаемый облик вождя, лицевые мускулы, мощные как складки холма, стремительный, как полет стрелы, взгляд. "Никакой враг, напавший на скифов, не может ни спастись от них бегством, ни захватить их"...
- Э... - проблеял сзади насмешливый голос Фриды, по всем признакам собиравшийся развеять заблуждение нашего гида, но Стас, не оборачиваясь, ткнул её локтем, и на этот раз Фрида обиделась всерьез — отстранилась, наблюдая издали, как бы непричастная к происходящему, и все подвергала сомнению.
- А это, товарищи, его костяк, - воодушевляясь, продолжал старик. - Весь ... Читать дальше »
Категория: Из старого чемодана | Просмотров: 1486 | Добавил: jurich | Дата: 12.09.2011 | Комментарии (0)