Если бы Локаса спросили о его самом сильном социально-политическом впечатлении за прошедшую неделю, то он бы ответил, что больше всего его поразило, как наш президент совсем не по-светски отмахивался на Валааме от липнувшего к нему Патриарха Кирилла. Причем, дважды. Это было что-то с чем-то.
Помнится, какой-то герой то ли у Гоголя, то ли у Чехова, получив такой афронт от начальника, пришел домой, лег и умер. Ну, Локас надеется, что ничего подобного с нашим Патриархом не произойдет. Недаром же в России нынче ребро Николая Чудотворца.

Прошелся по Невскому. Мрачен народ…
Ни взгляда тебе, ни улыбки.
И только лишь молодость весело ржет
До первой с реальностью сшибки.

А, может быть, сам он уже не пригож
И временем списан в отходы,
И радость земная заложена все ж
В закон оптимистки природы?

Помню, мама в кровать мне подносит горшок,
Но, к несчастью, я писаю мимо…
"Фу, какой ты! Еще не проснулся, дружок?"
Мы живые, мы кем-то хранимы.

И на кухне уже загудел керогаз
Или все-таки это был примус?
Полка с чистым бельем и с замоченным таз,
И ведро из-под крана на вынос…

До войны недалёко, но все ж не война,
Только облако на горизонте.
Тут лишь мамы с детьми, старики и шпана,
Остальные, вестимо, на фронте.

После марша из черной тарелки - о том,
Что опять где-то мы в наступленье…
И под вечер у печки я сяду молчком,
Где друг в друга стреляют поленья…
15 июля 2017

На днях Локас проснулся в ужасном настроении. А до того он еще ночью просыпался – с тем же самым. В чем дело? Ни в чем. Просто все надоело. Устал. Радости нет. Жить не хочется. Точнее так – жизнь не удалась. Впрочем, как она может удастся, если известно, чем это кончается. Короче, Локас так захандрил, что даже решил умереть. Вот так будет лежать и умирать себе потихоньку.
Однако естественная нужда вынудила его встать, а потом он по инерции заглянул в ванную комнату, где опять же по инерции глянул на себя в зеркало. И так он себе не понравился, что невольно улыбнулся. А как улыбнулся, так и пошли-поехали воспоминания.
Вот точно так же он лет двадцать семь назад хотел умереть, уже непонятно по какому поводу… Но, надо же – отбарабанил эти двадцать семь как миленький. Да и раньше - разве не бывало... И разве не Тютчев советовал: дескать, «переживи, переживи».
Ага, подумал, Локас, вот оно что – раз тогда пережил, то почему бы и не повторить. Он еще раз, уже бодрее, глянул в зеркало – заставил себя улыбнуться… И пошел впрягаться.
А что? Разве ему не по силам груз, который он тащит...

На днях для Локаса разрешилась загадка, почему это на июньской встрече Нашего Всего с вопросами от россиян именно актер Безруков спросил то ли о Гоголь-центре Серебренникова, то ли о «Матильде» Учителя. Спросил и выглядел как бы не совсем в себе. Да, почему именно Безруков? Мало ли у нас михалковых?
А оказалось все просто.
Просто Локас наткнулся в Сети на нелепые видики о якобы двойниках великих людей и в том числе - Нашего Сегодняшнего Всего. Говорилось, что Настоящий-то умер, а Нынешний, дескать, просто двойник.
Но далее было самое прикольное. Далее утверждалось, что двойника играет не кто иной как актер Безруков. И потому, дескать, вы никогда не увидите их рядом в едином времени-пространстве.
Ну, это чистая запредельная хрень, - подумал Локас. Но вот, получается, что наверху эта хрень кого-то лично задела, и потому и был устроен весь этот спектакль.
Ну да, Наше Все очень изменилось. Кто спорит. А вы сами не изменились за эти семнадцать лет? Подойдите к зеркалу. Одни в лучшую сторону, другие в худшую ...
А в какую сторону изменилось Наше Все, уже проголосовали вциомные россияне. Теперь Оно светит наравне с солнцем русской поэзии Александром Сергеевичем.

Про иные дела - только шепотом...
Не разбить бы молитвою лба.
И восходит над всем нашим опытом
Беспощадное слово "судьба".
4 июля 2017

***
Он в жизни искал только радость,
А боль приходила сама...
И что в результате осталось
Свело бы беднягу с ума,
Когда бы не этот сторонний
И полный сочувствия взгляд:
- Да, что-то неправильно ноне...
Ну что, на троих будешь, брат?
29 июня 2017

Весь день Локас напряженно трудился и только где-то после девяти вечера как очнулся - вспомнил: а ведь сегодня мы играли с Мексикой. На Кубок конфедераций…
Поздно, он пропустил. А собирался. Как-никак, а за свою команду на международных соревнованиях почему не поболеть.
Жаль…
Он прислушался к тому, что делалось за окном, и уловил грусть и печаль. Да, проиграли, понял он. И не ошибся. Зашел в интернет, счет 1:2.
Как, однако, я чувствую свою страну, - загордился собой Локас.
Ну, а наш футбол – что им гордится. Получают неприлично много, а выхлопа – на свисток.
У Локаса – с точностью наоборот.
Во всяком случае, он так считает.

Журнал "Звезда" в июньском номере опубликовал подборку моих стихотворений. Ими номер и открывается).
Вот они все.
***
Мне приснилось, что я умер,
Будто кто-то надоумил
Перейти черту.
Перейдя, я оглянулся –
За спиной канал тянулся,
Тусклый, в темноту.
Мир вибрировал обратный
Музыкою невозвратной.
И в одной из тем
Преисполнены печали
Голоса родных звучали
Из-за тонких стен.

И стоял я, незаметен,
Но не прерывался, светел,
Дух, и ровно пульс стучал.
И сквозь смертную усталость
Все ясней обозначалась
Даль других начал.
Было как перед рассветом…
Если б мог я весть об этом
Передать теперь —
Позвонить по телефону,
Чиркнуть ласточкой с балкона,
Постучаться в дверь.

ЗИМНИЕ ВИДЫ СПОРТА
Опять он над заливом снежным
Скользит, азартом обуян,
Наполнив ветром побережным
Свой черно-белый параплан.

Поют натянутые стропы,
Шуршит, расслаиваясь, наст -
Вот так душа за новый опыт
Весь предыдущий свой отдаст.

А ветер и резвей и громче -
Вопит орган над головой,
И, стало быть, еще не кончен
Невероятный путь земной.

Еще любви трепещет птица
И рвется бешено из рук,
И сердце больше не боится
Ни расставаний, ни разлук.

Вот так перед последней гранью,
Над коркой ледяного сна
Душа на празднике прощанья
В кипящий шелк воплощена.

ЕГИПЕТ-69
1
Увязалась нищенка за мною
С липкими конфетками в руке,
Что-то там плела без перебоя
На своем арабском языке.
Я не звякнул мелочью в кармане,
Только «Имши!»* произнес в ответ.
Зной, Каир в полуденном дурмане,
Тридцать шесть с тех пор минувших лет.
Ты прости меня, девчушка, дочка,
Был я по неведенью жесток.
Памятные мятые комочки,
Укоризны едкий холодок...
__________
*Отстань! – арабск.

2
В небе - луны убывающий круг...
И, словно вечность пометив пунктиром,
Вновь этот тихий и вкрадчивый стук –
Кто-то стучится из тонкого мира.

Снова сурьма тех египетских глаз,
Маленький рот и безгрешные губы…
Так и пришлось нам прожить мимо нас,
С той стороны, что случилась безлюбой.

Есть же любовь выше плотской любви?
Тонкие руки, худые ключицы…
Давеча снился мне Спас-на-Крови
И над крестом две летящие птицы.

Нет, о себе рассказать не могу,
Так, чтобы искренно, но и не грустно…
Только две тени на быстром снегу,
Только лишь след сокровенный, изустный.

СМЕНА ДЕКОРАЦИЙ
Роняет лес багряный свой убор...
А. Пушкин

Ледком подернутые лужи,
Трава, пожухлая слегка...
В преддверии ноябрьской стужи
Нахмуренные облака.

Под вечер - три минуты сини,
Где след небесного гонца.
Охапкой хвороста в камине
День догорает до конца.

В природе смена декораций,
В полоску кончилась тетрадь…
Осталось выдохнуть, собраться
И к снегу новую начать.

СТАРИК
В осенней тишине задумчивый старик
Шурует черпаком у дачного сортира,
Как будто все узнал и ко всему привык
И, в общем, превзошел все искушенья мира.

Рожден в сороковом. А через сорок лет
Афган не пощадит единственного сына.
Потом умрет жена. И двум смертям вослед
Падет СССР. Вторая половина

Отмеренной судьбы не больно задалась.
Он сделался богат. Он колесил по странам,
Притом в самом себе налаживая связь
Всего со всем, то бишь - привычного со странным.

Казалось, перед ним открыт такой простор!
Живи себе - вкушай, не нарушая правил...
Да только друг его и деловой партнер
В один прекрасный день всерьез его подставил.

Он отсидел в тюрьме пять невозвратных лет
И, разорен, в долгах, он без копейки вышел…
Но что теперь – он сыт и он обут, одет,
И в доме у него не протекает крыша.

Он удовлетворен свершившимся вполне.
Сосед из двух стволов по уткам вновь шарахнет…
Под вечер черпаком он в собственном говне
Шурует. Ну а что? Свое говно не пахнет.

Делов-то на часок… Зато какой компост,
Когда придет пора, опять удобрит грядки!
Надежен, как черпак, и, как лопата, прост,
И со здоровьем все как будто бы в порядке.

Он снова выйдет в сад случившейся весной,
Вдохнет цветенье слив, отодвигая старость,
И парой лишних фраз обмолвится со мной,
Подумав про себя: А сколько нам осталось?

ЗАЛ ОЖИДАНЬЯ
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слезы первые любви.
А. Блок

Завез куда-то шоферюга,
По дурке сделав кругаля…
Вокруг родная до испуга
И подневольная земля.
Косые избы, косогоры,
Да грязь раздолбанных дорог.
И этот путь шальной, который
Куда-то вкось и поперек.
Как будто бы в полусознанье
Ползем на отдаленный свет,
А впереди зал ожиданья -
Но никого там больше нет.
Нога ли не попала в стремя,
Или застрял в пути обоз,
Но без любви и песен время
Своих уже не помнит слез.

ИЗ И. ПИНДЕМОНТИ
1753-1828
Не сокрушайся ни о чем
И ничего не жди,
Пусть никого нет за плечом
И пусто впереди...
Отринув дней свинцовый пласт
И заступив за круг,
Всех возлюби - и Бог воздаст,
К тебе склонившись вдруг.

ХУДОЖНИК
Что говорил художник слова,
О чем была прямая речь?
Чем жаждал поделиться снова
И от чего - предостеречь?

Зачем на собственном примере,
Когда все было решено,
Нас убеждал в любви и вере,
Да и в бессмертье заодно?

Когда беспамятство нависло,
Зачем на крайнем рубеже
Огни вневременного смысла
С улыбкой прозревал в душе?

Зачем, когда всходили звезды
Над бедным промыслом его,
Шептал в бреду: «Еще не поздно,
Еще не поздно ничего»?

САД
Звук осторожный и глухой.
О. Мандельштам

Настороженный и глухой,
Заброшенный, уже без цели,
В закатных сумерках, бог мой,
Пока на небе не истлели
Два-три последних уголька
Да отблеск яблок под ветвями,
Пока слышны издалека
Все паузы между словами,
Пока еще возможна связь,
Неразличимая сначала…
Что это - яблоко упало?
Нет, чья-то жизнь оборвалась.

Середина лета…
Мухи баритон
Как посланник света
Прерывает сон.

Снова утро в блеске
Опускает ниц
Через занавески
Тридцать весел-спиц.

За стеною слышен
Умыванья плеск…
В блюдце горстка вишен,
За окошком лес.

Словно на триреме
В заповедный край...
Золотое время,
Счастье невзначай.
1985